спасти ваше изобретение, которое некоторые врачи, сами знаете, как именуют.

Второй раз упоминать толченый мел я не рискнул.

– Неучи. Я предоставил им все доказательства. А они … Но чем вы можете мне помочь?

– У меня есть план, но я хотел бы, чтобы сначала вы мне рассказали о своем изобретении.

Фриц замялся, явно не зная с чего начать. Я решил помочь ему.

– Вы исследовали анилиновые красители?

Откуда я это знаю? У нас в школе была хорошая химичка. Именно она рассказала нам, что зеленка была изначально не средством заживления наших ссадин, а красителем. И что синьку, которую моя мама немного добавляла при кипячении белого белья, применяли для лечения малярии.

– Да, верно! Вы тоже химик? – обрадовался Фриц.

– В некотором роде, – я не стал развивать эту тему.

Самостоятельно я мог провести только два химических опыта. Капал глицерин в марганцовку, это – раз. И в завинчивающийся пузырек из-под чернил с карбидом заливал воду, это – два. В первом опыте все классно горело, во втором – взрывалось.

– Итак, какой краситель вы использовали?

– Протозил. Им окрашивают ткани в красный цвет. Но я пошел дальше. Я выделил из него сульфаниламид. Он отлично убивает стрептококки и многие другие микробы. С его помощью можно быстро вылечить бронхит, пневмонию, ангину, скарлатину и даже, я думаю, гонорею …

– Но вам никто не верит, – прервал я его. Моя рана начала дергать, а меня самого – немного знобить.

Я же поверил Фрицу. Он, скорее всего, создал препарат, который потом назовут стрептоцидом. Мне нужен был этот порошок. С его помощью я быстрее оклемаюсь, но я хотел еще заработать немного денег, так как мои карманы были почти пусты.

– Именно так. Но вокруг меня одни неучи, – обречено сказал аптекарь и тут же спохватился. – Я, конечно же, не имею ввиду вас. А что с вами произошло? Отчего такая ужасная рана?

– Я упал с лестницы.

– О!

Мы немного помолчали, а потом я решил взять быка за рога.

– Герр Циммерман, вы же не хотите спустить свое изобретение в унитаз?

– Куда?

– В ватер-клозет.

– А, понял. Конечно же, нет.

– Тогда вот мой план. Вы залечиваете мою рану. Мы рассказываем всем о результате. Все бросаются покупать ваш порошок.

– Не получится. Я уже вылечил серьезную инфекцию у моего сына, но никто не поверил.

– Потому что это ваш сын. Они могли подумать, что вы сговорились.

– А вам поверят?

– Да, я стороннее лицо, и к тому же я английский лорд.

– Вы – английский лорд? А как вас зовут?

Вот незадача, я не знаю, как меня зовут. Чтобы потянуть время я снова приложился к бутылке.

– Спросите у Стива Уолша, – я сделал еще глоток. – Да, спросите у кого угодно!

Виски помогло. Как тогда в баре, меня накрыла волна, только теперь это было не недоверие или злость, а тепло и грусть. Энтони де Клер. Я вдруг понял, что меня зовут Энтони де Клер.

– Меня зовут лорд Энтони де Клер, – заявил я, чувствуя себя последним мошенником.

Фриц как-то странно посмотрел на меня.

– Вы знаете, мистер Деклер, я вам верю. Это местные аборигены совсем отторгли такие понятия, как честь и достоинство. Но мы то, жители Старого света, еще помним их. К тому же, я вижу, что вам плохо, а в такие моменты легко увидеть, лжет человек или говорит правду.

– Я рад, что вы мне поверили. – Это была моя маленькая победа. И главное, ведь я почти ни в чем не погрешил против истины.

– Но, что мне надо делать?

– Во-первых, больше нет никакого сульфаниламида. Есть стрептоцид!

– Что?! Убийца стрептококков. Боже мой, почему я сам не догадался!

– Понравилось?

– Да, очень!

– Тогда самое время оговорить финансовые вопросы. Я хочу за свою помощь 100 долларов.

– Но это много!

– Ваша изобретение не стоит 100 долларов?

– Конечно, стоит!

– Ничего оно не стоит, так как его никто не покупает. Но будет стоить миллионы, после того как выполнится мой план.

– Миллионы? Вы думаете?

– Уверен. Предложите излечение писающему человеку, который болен гонореей, и он отдаст вам миллион, если он, конечно, у него есть. Тем более 100 долларов вы отдадите мне не сразу. Сегодня – 20 долларов, все остальное в течение месяца с начала продаж.

– И вы не боитесь, что я вас обману?

И снова волна. Теперь уверенность и … смерть, если я правильно понял нахлынувшие эмоции.

– Я мог бы сказать, что это местные аборигены совсем отторгли такие понятия, как честь и достоинство. Но мы, жители Старого света, еще помним их. Но я так не скажу.

– Почему?

– Потому что клятвопреступников убивают.

Фриц ошарашенно уставился на меня.

– Но я уверен, что до этого не дойдет.

– Согласен. Что я должен делать? – Было видно, что Фриц решился и готов сражаться за свое детище.

Вместо ответа я протянул руку.

Фриц засуетился, достал портмоне, а из портмоне достал две десятки, которые вскоре оказались в моем кармане.

– Теперь идите за фотографом.

Я поднял руку, чтобы остановить вопросы Фрица.

– Он сделает фотографии моей раны сейчас, потом через день после использования стрептоцида, потом еще через день… В общем пока рана не заживет. Из этих фото вы делаете выставку в вашей прекрасной аптеке. Запасаетесь несколькими бутылками виски и приглашаете на выставку докторов вашего прекрасного города.

– Стива Уолша я не приглашу!

– Правильно! И цена на стрептоцид для него будет повышенная.

Фриц посмотрел на меня почти с обожанием.

– Тогда я пошел за фотографом. А вы … ?

– Я подожду вас здесь.

Фриц что-то хотел сказать, потом передумал, накинул на себя коричневый пиджак и отправился за фотографом.

Я глотнул из бутылки и под звуки, поворачивающегося в замочной скважине ключа, задремал.

Сцена 5

Маленькая мансардная комната была по-своему уютна и функциональна. Умывальник типа «мойдодыр» – слева от входной двери, у стены напротив – железная кровать, стол со стулом. Мансардное окно, как часть крыши, было удобно тем, что через нее проникало достаточно лунного света, чтобы можно было передвигаться по комнате, не рискуя удариться головой о низкий потолок или перевернуть «ночную вазу».

Я лежал поверх заправленной кровати. Разобрать ее у меня уже не было сил. Пришел, снял брюки, под которыми обнаружил серые кальсоны с завязками, положил на подушку полотенце, с облегчением вытянулся на кровати и провалился в сон.

По ощущениям я проспал несколько часов, а проснулся от холода. Вспомнил о пальто, которое видел висящим на крючке на двери. Пришлось вставать. Полотенце на подушке оказалось мокрым то ли от гноя, то ли от сукровицы, вытекающей из моей болячки на голове. В темноте не разобрать. Взял носовой платок. Обильно смочил его виски и, упершись одной рукой в раковину «мойдодыра», другой рукой стал осторожно