понеслись в сторону леса. Только сейчас я вспомнила, что здесь не одна, рядом бурно дышала Элька, задыхаясь от марафонского бега. Ее остекленевшие глаза немного оживились и теперь выражали недоумение и растерянность. Но спросить ничего не получалось дыхание перехватило.

Преодолев еще с десяток метров, мы повалились на траву.

– Какого черта! Чего мы…– тут ее пламенно начатую речь прервал кашель. – Чего мы побежали то?

Я не могла ответить, пытаясь восстановить дыхание и прислушиваясь, вроде погони нет. Элька, наконец, полностью пришла в себя и немного, встряхнула меня.

– Ну!? Чего мы побежали как две взбесившиеся ослицы?

– А ты что ничего не помнишь?

Она нахмурилась.

– Помню только, как ты схватила доску и побежала с диким воплем, на какого-то беднягу в капюшоне… а до этого не знаю. Все как в тумане, что за фигня там происходила?

– Что за фигня??! Это я тебя должна спросить, с кем ты связалась на этот раз? Форменные психи! Они зарезали девушку.

– Чего?? Я ничего такого не помню… Правда, я вообще мало что помню. Только как мы зашли, встали в круг с другими. А дальше пустота.

– Вот, вот. Этот Леонард, похоже, гипнотизер. Скажи спасибо, что я сегодня рядом с тобой оказалась. А то проснулась бы завтра утром рядом с трупом и получала бы передачи от меня потом.

– Какие на…н передачи! Ты в своем уме!? И вообще чего мы тогда здесь расселись как две курицы?

– Перестань чернить животных. Они тут совсем не причем. Нам, наверное, в ту сторону. Да не туда! Ты обратно к дому возвращаешься.

Пока мы плутали в темноте, ища дорогу, я описала то, что происходило после Элькиной отключки. Она трясла головой и вроде бы не хотела верить. Но в здравости моего ума убеждалась не раз. Да и в противовес ей предоставить было нечего, в памяти зияла огромная дыра.

Наконец, когда уже начинало светать мы вышли на какую-то деревеньку. Постучались в крайний дом. Ответа ждали долго. В окошке появилось несколько помятое лицо мужичка. Общался он с нами через форточку. Вид у нас был не особенно респектабельный после прогулки. Но нужные сведения получили и отправились на остановку, ждать первого автобуса до областного центра.

Остановки за окном автобуса мелькали, менялись картинки. Я очень люблю возвращаться домой после тяжелого трудового дня. Когда знаешь, что дома тебя ждет покой, уютные тапки, чашка горячего чая с лимоном и уютный диван. И никаких людей! Наличие говорящих существ у себя в квартире, сегодня вечером, я бы, наверное, не пережила. Работа в магазине подарков меня, в общем-то, не тяготила. Только иногда конечно хочется, некоторых, особо назойливых, поставить на место в особо грубой форме, называющейся матом. Но нельзя, сервис обязывает. Это слово у меня ассоциируется с образом робота одетого в белую блузку и юбку с вечной улыбкой на табло.

Моя голова иногда склонялась то на спинку сиденья, то к окну и я просыпалась. Наконец, родная остановка. В некоторой полудреме и на ощупь, в виду отсутствия нескольких лампочек в фонарях, продвигалась в сторону дома. Подъездная дверь. И вот он последний рывок на второй этаж. Ключ поворачивается, и я предвкушаю райское блаженство от горячего душа и тишины. Открываю дверь…. «Да, что же это такое!»

Везде к квартире горит свет, а с кухни раздается адский шум. Это Элька у меня в гостях и видимо пытается сварганить ужин. «Теперь еще полночи за ней убирать. Главное, чтобы ничего не спалила. Нет, сначала душ, а то мне не пережить этой тяжкой повинности».

Потерев лицо руками, шмыгаю в ванну. Запираюсь, на всякий случай, Эля у нас стеснительностью не страдает в отличие от меня. Через полчаса уже в форме и готова выслушать все новости. На кухне дым.

– Черт! Эль, сколько раз говорить, не ставь эксперименты у меня на кухне!

Она стояла, непринужденно помахивая крышкой над сковородкой.

– Да, ладно тебе бурчать то! Привет, кстати.

– Привет, привет.

– Пришла ведь, даже не поздоровалась, сразу в ванную.

– Не строй из себя обиженную. Ты прекрасно знаешь, что я после работы уставшая как собака, а сейчас еще за тобой разгребать тут все…

Я еще, что-то говорила, пока не обернулась. Подружка все так же стояла у плиты, глядя с задумчивым видом в сковородку. Там было довольно съедобное на вид месиво, видимо гуляш. Наконец, выключила газ и стала доставать тарелки накладывать макароны, гуляш, расставлять на столе и т.д. Просто образцовая домохозяйка. «Мир сходит с ума».

– Эль, ты где?

– Я здесь.

– А чего у тебя вид, будто ты решаешь, как тебе получить Нобелевскую премию?

– Расскажу, только давай сначала поедим.

– Давай.

Макароны немного переварились, а так все было ничего. Пока мы, молча, жевали, я имела возможность поближе разглядеть лицо моей подруги, которое не видела примерно неделю после нашей ночной прогулки. С тех пор оно чуть-чуть посерело, под глазами круги.

– У тебя что бессонница?

Элька усмехнулась.

– Почти. Сама не знаю, верить себе или нет. Такое ощущение, что начинаю потихоньку съезжать с катушек.

– В смысле?

– Боюсь две последние ночи заснуть, все время кажется, что кто-то ходит по квартире. Выгляну, а никого нет, – она улыбнулась, но уголок рта немного дернулся. – Ночевала в кинотеатре.

– Ты, что с ума сошла. Пошла бы к родителям, или мне бы позвонила.

– Я потому сегодня и пришла. Хочу, чтобы ты у меня ночевала. Сбегать не в моих привычках, ты же знаешь. Надо самой себе доказать, что я не свихнулась. Знаешь, мне иногда видится, что у меня за окном кто-то ходит.

Я приподняла бровь.

– У тебя третий этаж, дорогая…

– Вот, а я о чем. Не может такого быть, а там явно кто-то есть.

Тут моя подружка заревела, чем меня сильно удивила. Вообще Элька человек исключительно позитивный, полный постоянной энергии идей, а тут рев.

Достав их холодильника пузырек с валерьянкой, я побольше накапала в стаканчик.

– Пей и не реви.

Она быстро заглотнула содержимое.

– Всему можно найти разумное объяснение. Так, что я сегодня у тебя ночую. Тем более, завтра мне не на работу, будет время выспаться. Вызывай такси и едем.

Час ночи, глаза слипаются неимоверно. Я тряхнула головой, посмотрела на Эльку – заснула. «Ладно, посижу еще часик и тоже завалюсь спать, а то это кукование мне уже надоело».

Надо сказать с родителями моей