пересеклись.

– Это точно, как-то неудобно получится.

Дружный зловещий холодный хохот рассеялся по планете.

– Ну, все, генерал, время. Давай, выходи на контору, передавай им материалы, пусть их светлые головы ищут деньги на приобретение всех твоих инструментов, несущих справедливость в мир.

– Есть.

Роза распалась на лепестки и залила черный гранит кровью. Солнце ушло за горизонт. Мир погрузился во тьму…

– 1 –

Больше не в силах сдерживать напряжение, до судорог сковавшее все тело Генриха, он решил развернуться к окну и покончить с видением. Через силу вобрав воздуха в легкие, он медленно развернулся. Прямо перед ним в окне зияла зловещая черная пустота, выплескивающая тьму из-под капюшона. Это был черный всадник. У Генриха перехватило дыхание, в глазах померкло, он ощутил жуткое головокружение, и в одно мгновение рухнул на пол, выпустив из рук меч.

Только тьма, бесконечная тьма и оглушающая тишина. Не хватает воздуха. Нечем дышать! Становится нечем дышать! Тело покрылось потом. И холод, ото всюду веет холодом. Откуда же этот жар внутри? Музыка, это музыка или это в ушах шелестит ужас? Щебет птиц. Откуда щебет? Нечем дышать! Холод! Жар! Крик…

Он открыл глаза и принялся жадно хватать ртом воздух. Было светло. За окном щебетали птицы. Он был покрыт потом. Что это было? В дверь постучались.

– Витя, с тобой все в порядке? Я войду?

– Да, мама, все хорошо, можешь войти, – хриплым голосом проговорил Виктор.

– Мне показалось, я услышала крик. – Мать спешно вошла в комнату Виктора и присела возле него на стул. – Ты как себя чувствуешь?

– Мама, это был сон, – еле шевеля губами, произнес Виктор.

– Ты весь в поту, – обеспокоено проговорила мать. – Дай пульс пощупаю.

– Мама, все хорошо. – Виктор улыбнулся.

–Ты когда к врачу соберешься? – строго спросила мать.

– Зачем, мама? – удивился Виктор.

– Я же вижу, что с тобой что-то не так. То у тебя голова кружится, то ты дышишь тяжело, то от ужина отказываешься…

– Мама. – Виктор приподнялся на кровати. – Это возрастное. Ничего страшного в этом нет. И к какому врачу ты собиралась меня отправить?

– Я бы провела комплексное обследование. Ты же с детства такой слабенький, болезненный. Спортом не занимался.

– Очень хорошая рекомендация от родной матери, – смеясь, заметил Виктор. – Просто комплимент мужчине к его двадцати пяти годам. И, если ты не забыла, я шахматами занимался. И стал кандидатом.

– Для здоровья это, конечно, очень полезно, – иронично заметила мать. – Ну, скажи, ты в порядке? Что с тобой сейчас произошло?

– Я же сказал, ничего, – ответил Виктор. – Сон какой-то странный приснился.

– С тобой раньше такого не было, – не успокаивалась мать.

– Я же говорю, это возрастное, – настаивал Виктор.

– Ну, тебя! Что за сон?

– Мам, лучше не спрашивай, я его сам еще не переварил. К тому же, он был страшный, – понизив голос, произнес Виктор, – я бы даже сказал, ужасный, а тебе нельзя волноваться.

– Ох, дите дитем. – Мать покачала головой. – Поднимайся. Через двадцать минут семейный субботний завтрак готов будет.

– Блинчики?

– Угадал.

Наскоро собравшись, приняв душ, Виктор вышел к завтраку.

– Что там с тобой стряслось? – спросил его отец.

– И тебе доброе утро! Папа, и ты туда же? Хочу напомнить, что мне не пять лет, а двадцать пять. И ничего со мной не случилось. Переволновался накануне – долго бумажки для суда по стопкам раскладывал, вот и приснился кошмар.

– Жениться тебе пора, – вставила мать. – Так и не обзавелся еще?

– Мама! – возмутился Виктор.

– А что? Уже полгода прошло, как ты с Оксаной порвал после двух лет. И ведь, так ничего толком и не рассказал. Мы твои родители, – это я напоминаю, – и о своих душевных ранах можешь нам рассказать, поделиться.

– Никаких душевных ран, поверь. Где блинчики-то? – парировал Виктор.

– А любовь? – вмешался отец.

– Пап, ну, честное слово, не очень я люблю на такие темы разговаривать. Любовь? Что это? Я помню в школе, даже в институте, особенно на первых курсах, меня будоражило при виде какой-нибудь девочки, не важно, сходился я с ней или нет, я что-то чувствовал, что-то… колотилось вот тут. – Виктор постучал по груди. – Нет, вот тут. А Оксана?..

– Да, что Оксана? – поинтересовалась мать.

– Служебный роман, который романом сложно назвать, поскольку… ну, ничего не колотилось, просто вокруг ни у меня, ни у нее никого не было. Что это, преступление, или как-то неправильно мы поступали друг с другом? Хорошая девушка, могло что-то быть, но не вышло. А ждать? Какой смысл. Нет этого в груди, или еще где, нет. Не могу же я насильно это вколачивать.

– Ну, а другие? – серьезно спросил отец, после чего тут же улыбнулся.

– Что я могу сказать? Не пользуюсь я популярностью у женской части человечества, – смеясь, ответил Виктор.

– Эх, сынок, – вздохнула мать. – Я думаю, ты слишком хороший, слишком добрый, мягкий, и себе на уме.

– Мама, ты с утра меня просто поливаешь комплиментами.

– Нужно быть жестче, напористей, уверенней в себе, – не унималась мать.

– Для кого, мама? – смеялся Виктор.

– Да для кого-нибудь, для той, кто тебя сразу заметит! – вспыхнула мать.

– А я для начала никого не должен заметить? – поинтересовался Виктор.

– Сынок, извини, но с твоей инициативностью… – начала мать.

– Ладно, мать, – прервал отец. – Это дело наживное, приходящее. Никак ты это не спрогнозируешь. Человек хороший и этого достаточно. Вот работа тебя, я вижу, не очень-то увлекает.

– Это верно, пап. Мы об этом уже не раз говорили. Это, думаю, также дело наживное и приходящее. Раз в детстве я не стремился стать космонавтом, пришлось пойти туда, куда вы посоветовали. Что я и сделал, и достаточно неплохо закончил Юридический факультет. Я не рвусь к звездам, папа.

Отец молчал.

– Не могу же я насильно вбить себе в голову еще и мечту, или цель. Не получается. Я более чем уверен, большинство людей находятся в той же ситуации. Они просто живут. Живут в свое удовольствие.

– И что же ты хочешь, Виктор, только честно? – спросил отец.

– Я хочу просто жить. И не просто жить, а живя, приносить пользу тем, кто рядом со мной, работая, приносить пользу тем, кому моя работа нужна, какой бы она не была. Юрисконсульт? Что ж, значит так и будет пока. Ты же знаешь, я юриспруденцию не считаю ни наукой, ни, честно, не в обиду вам, потомственные юристы, более менее, достойной профессией. Но и в ней можно быть достойным, достойно выполняя возложенные обязанности. Я просто хочу быть полезен.

– Хороший ты парень, права мать, – ласково произнес отец. – Что ж, утренняя беседа родителей с сыном прошла успешно. Предлагаю, наконец, приступить к блинчикам. Никто не