том, что последние две недели я жил с Николаем Васильевичем у него в зале, пока в «моей» комнате неспешно шёл небольшой ремонт: мы хотели снять ковры со стен, в итоге пришлось клеить новые обои. А вы сами должны понимать, насколько процесс поклейки обоев может затянуться, когда им занимаются пенсионер и студент.

— Она точно работает? — почесал я лоб.

— Да работает, мать твою! — крикнул мой «друган». — Всё работает, Димончик, — уже более ласково добавил чудаковатый историк.

Я мог понять этого мужика, ведь он долгие годы занимался чем-то важным, как мне кажется. И сейчас ему, конечно же, хотелось испытать своё изобретение. Да я в целом думаю, что он завалил меня дважды на экзамене, потому что увидел во мне того самого парня, который залезет в кабину его МВГНВ, ибо выбора нет.

А вообще, Николай Васильевич был очень добрым пенсионером. С виду не скажешь, особенно по его речи, ведь он и декана не раз посылал на хрен, но когда поживёшь с ним целый семестр, то этот человек раскрывается с такой прекрасной стороны, что просто «Вау!».

Даже сейчас, чтобы исправить свою «вспыльчивую нетерпимость», Васильевич перевёл тему, спросив меня о моём возрасте. Пришлось ответить, что мне уже восемнадцать.

— Пятого января исполнилось, — добавил я на всякий случай.

— Вот и отлично! У нас сейчас шестое февраля, суббота. То есть тебе уже восемнадцать лет и один месяц, — заулыбался препод. — Видишь, какой ты уже большой и взрослый. Сразу видно, что можешь смело лезть в кабину. К тому же все твои однокурсники на второй семестр перешли, а ты ещё с первым не разобрался. Поэтому рекомендую прямо сейчас решить эту проблему раз и навсегда. Заодно и мне поможешь.

— В смысле?

— В коромысле. Если полезешь в кабину, то экзамен — считай, что сдал. И раз тебе есть восемнадцать, то мне хотя бы не припишут какой-то там пункт про детей, мол, я жестоко обращался с ними. Но это в том случае, если что-то пойдёт не так, — предупредил Васильевич, при этом поспешно добавил: — Однако всё должно пройти гладко, ведь я потратил многие годы, чтобы точно знать… короче, не дури ни мне, ни себе голову.

— Нет-нет, Николай Васильевич. Давайте-ка Вы всё мне расскажете.

— Да хули тут рассказывать, Димон! — снова завёлся мой «друг», стукнув кулаком по столу. — Я уважаемый человек, которого никто не хочет уважать. А ты конченый студент, которому нужно сдать экзамен у меня уже в третий раз, ибо тебя отчислят. Мы два неудачника, понимаешь?! Я бы мог, конечно, поставить тебе минимальную проходную оценку, но ты мне нужен настолько, насколько тебе нужна та самая положительная оценка! И я стараюсь не ругаться, но ты, мать твою, вынуждаешь меня это делать. В общем, либо ты в кабину, либо отчислен. Выбирай.

— В кабину… — Не успел я договорить, как у моего друга поднялась улыбка до ушей. — Только сделайте так, чтобы всё прошло быстро и безболезненно… если это возможно.

— Я не знаю, как оно всё пройдёт, но точно знаю, что потратил на это изобретение бо́льшую часть своей сознательной жизни. Думаю, оно готово, чтобы его протестировал мой лучший студент. Пусть не в мозговом смысле, но лучший для таких вот экспериментов. Дураков в мире хватает, так что никто не заметит исчезновение одного из них.

Николай Васильевич умел сказать прямо. Видимо, по этой причине он всю жизнь прожил без второй половинки.

— Так! — громко подал я, сделав серьёзное лицо. — Я ведь могу и не идти в Вашу кабину.

— Согласен. Но лучше иди. Я больше не буду. Меня снова занесло, Димон. Извини. Прости. — Николай Васильевич прокашлялся. — Всё, я готов. Ты, надеюсь, тоже готов. Давай начинать. Заходи внутрь и погнали, как говорится.

Ну видно же, что пенсионеру неймётся. Он, скорее всего, убил бы кого-то, если бы не смог перед своей смертью запустить изобретение всей его жизни.

Я не стал отнекиваться и спросил:

— Там можно выставить таймер, чтобы я исчез буквально на минуту, чисто для проверки?

— Я так и хотел, — улыбнулся Васильевич. — Расслабь своё тело, закрой глаза и представь, что ты уже в Раю, то есть в царской России. Отправлю тебя во времена правления Петра Великого. Узнаем, как он умер. И вообще, как он жил.

— Вы же сказали, что отправите меня на минуту! — занервничал я.

— Димон, не кричи. Я понимаю, что тебе ради минимальной оценки за экзамен не хочется рисковать жизнью. Но представь, что́ будет, если ты побываешь там, где не был ещё никто из ныне живущих? И да, я отправлю тебя ровно на одну минуту. Запущу тот минимум, о котором думал.

— А потом?

— А потом, если тебе понравится и ты поймёшь, что это безопасно, я отправлю тебя на подольше.

— Что с экзаменом будет?

— А что с ним? — Не дожидаясь ответа, Николай Васильевич сразу же ответил, понимая, что задал тупой вопрос мне: — Экзамен у тебя уже, можешь считать, сдан.

— Даже за ту минуту, что проведу там?!

— Да, Димон, — вздохнул мой друг. — Ну всё, закрывай глаза.

Я закрыл.

Николай Васильевич начал что-то шептать. Кое-что удалось услышать: «Надеюсь всё пройдёт хорошо. Пусть он выживет. Пусть я не сяду в тюрьму. Пусть МВГНВ работает правильно и не будет в ней впитанных вчибошек из всей моей жизни, особенно за последние несколько месяцев, которые я провёл с этим повелителем вчибошек.»

— Вчибошек?! — громко уточнил я, не открывая глаза.

— Ты там не подслушивай. Это я про то, что машина могла впитать за десятки лет всю ту информацию и предположения, которые я выдумал. А у меня фантазия работает будь здоров. Я себе представлял и драконов, и роботов в царской России. Даже царей представлял, которые владеют магией и воюют против японских кланов. Хотя с последним — это уже благодаря твоим аниме и ютубам, на которые ты меня подсадил, пока жил в моей квартире.

— Да Вы больной, как я погляжу.

— А ты, Димон, этого не понял за эти месяцы, что жил со мной? Или ты считаешь, что преподаватель по истории, который ненавидит историю из учебников, и который создаёт машину времени… умеет в целом создавать подобное, будет нормальным человеком?!

— Логично. Так Вы меня отправляете, пока я не передумал?

— Да. Нажимаю на кно…

— Стойте! — крикнул я, открыв глаза.

— Если вдруг что-то пойдёт не так и я не вернусь, а мама приедет за мной, потому что Вы отключите мой телефон, чтобы она не звонила на него по сорок семь раз на день, то скажите ей, что я…

— Сам придумаю, — перебил Николай Васильевич и нажал на кнопку.

Меня ослепил яркий белый свет, от которого даже голова заболела. Хотя эффект был временным. Уже через полминуты всё вроде наладилось.

Я попытался сесть на корточки и размять глаза, растирая их нижними частями обеих ладошек, но