офигеть…

«Черт побери, он сел в двух метрах от человека, которого десять лет в заточении сломать пытались, но не смогли!»

— Гхра-а-а! — с ревом я вытащил и третий стержень, поморщившись от боли. Я терял сознание, но старался поддерживать его маной. Мне было жутко больно, но парень явно питался слабостью врагов, поэтому приходилось контролировать эмоции.

Скажу честно, он меня сильно удивил как своей силой, так и своей тупостью. Этот парень был до жути талантлив, как и я в его возрасте. Даже не знаю, что было бы, сразись я с ним в свои восемнадцать, но это было бы очень сложно. Он с легкостью материализовывал сталь, делая это вновь и вновь. Касание печатью его тела значило бы для меня верную смерть, так как разница в наших объемах была поистине колоссальна.

Но! Он сделал жуткую ошибку, за которую мастер Хоширо выгнал бы его из своих учеников навечно. Он сел перед живым врагом и стал с ним говорить.

— Плохо… — мотал головой Амори. — Очень плохо… даже немного грустно… я думал, ты воспримешь меня всерьез, но ты продолжаешь кряхтеть и скрывать то, что на самом деле умеешь… зачем? — он встал на ноги и сделал пару шагов назад, скрестив руки на груди.

Но даже если он и отошел, это не значило ничего. Я просто еще не до конца решился атаковать, концентрировал ману в мозгу. Напомню, в прокуренном дурью и искалеченном наркотиками мозгу. Поэтому требовалось время.

«Но все равно, если он подошел один раз, то явно подойдет снова. За пять минут ведь не поумнеет.»

— Заткнись… — прохрипел я, сплюнув сгусток накопившейся во рту крови.

Я медленно встал на ноги и, пошатываясь, в очередной раз вытянул пылающую черным пламенем правую руку вперед. Нужна была мощная атака, которой я создал бы себе небольшое преимущество.

Он в очередной раз рванул в мою сторону, вытянув правую руку и разжав пальцы, левая была на уровне пояса для удара с низу.

«Гравитацией будет бить…» — подумал я и приготовился.

Но нет, это был обманный маневр, да и плевать. Я все равно не уклонился бы от штыков. Сейчас у меня все ползло в мозг. Он притянул все стальные стержни, которые я вытащил из собственного тела. Заметив вовремя, я успел с божьей помощью увернуться от одного стержня, но остальные с глухим звуком вонзились в мою спину, проткнув плоть насквозь.

— Гхк… — в этот раз свалился на колени. Пафосно взглянув на него с выражающими боль глазами. Играть загнанного в угол не любил, но периодически приходилось. Да сейчас и не особо нужно было «играть», ведь в меня только что стержни воткнулись во второй раз. Вот скажу честно, в спину больнее, намного. Кожа спины более чувствительна, поэтому хотелось прямо там умереть, крича от боли, от того, что ощущал. Было дико неприятно. Дышать стало невыносимо больно. Правая рука обвисла, так как нервы, соединяющие мозг с рукой, были разорваны одним из стрежней.

— Н-да… — протянул он, в очередной раз подсев на корты и схватив меня за затылок. — Грустно… я раздосадован… мне надоело…

А я говорил, что сядет. Потому что опыт. Но в этот раз в мозгу было достаточно маны, чтобы активировать Ситори. Но лишь активировать, на применение в течение хотя бы трех секунд нужен был Амори со своей маной. А он вот так сидел аккурат передо мной и смотрел в глаза.

Перед моей шеей оказалось лезвие из маны. Он медленно подвел его к моему горлу и, оскалившись, вонзил край, начиная медленно проводить по всему горлу

Интересно, видеть, как кряхтит и захлебывается собственной кровью тоже довольно сложно, но не так противно, как отрезать руку. И он делал это, проводил им все дальше и дальше.

— Гхк… — хрипел я, глядя в его глаза и понимая, что он идеально близко. Маны оставалось не так много, поэтому старался ее экономить.

— Ну, покажешь мне, что умеешь? — остановился тот у кадыка. Кровь протекала вниз на грудь, согревая. — Может начнешь воспринимать меня всерьез?

Вот на самом деле. Проткнутая стержнями спина по сравнению с режущим лезвие горлом еще была терпима. Вот теперь действительно хотелось умереть. Без шуток. На миг даже растерял концентрацию от страха, но снова пришел в себя, напоминая, что бывало и хуже.

Итак, теперь стоит немного поразмышлять о том, каким образом стоит действовать в сложившейся ситуации. Так сказать, ввести в курс всего происходящего.

Первый и самый простой способ, каким я мог бы воспользоваться — это обращение к Хоширо и лишение себя второй руки, обновление печати мастера и взятие некоторого преимущества с большой вероятностью.

Из слов Хоширо можно было сделать вывод о том, что ценность моего тела для высшей алхимии слишком мала и, думаю, к этому времени у меня не особо удалось повысить его цену, как бы я ни старался.

Но даже глупец способен догадаться, что данный способ — бессмысленная трата жизненных ресурсов, которая убила бы меня, так как я защищал лишь себя, а помимо этого снизил стоимость своего тела, отдав левую руку. Сейчас же я не был взъярен, мои близкие были далеко от меня, а лишение еще одной части тела привело бы к невозможности выполнения самой главной моей цели — возвращению обратно.

Второй способ был более реальным и, как бы странно это ни звучало, более опасным.

Главная суть способа заключалась в том, чтобы так или иначе выйти на контроль абсолютно иной ступени концентрации, то бишь, как говорила Мира, уровня Ситори. В прошлом я использовал его довольно часто, но сейчас это казалось невозможным для такого задохлика. Главная ценность Ситори была не в объеме, силе, либо же концентрации маны. Тут в игру вступала сила моего сознания, непоколебимость перед соблазном и мощные жизненные принципы. Оставалось лишь сделать свой объем маны достаточным для того, чтобы ей воспользоваться. А если он сидит на расстоянии вытянутой руки, то почему не сделать это сейчас?

Мана парня обладала концентрацией как минимум уровня, как выражаются в этом мире, Ситоджи. Он с легкостью менял гравитацию, мог притягивать и отталкивать как мое тело, так и материализованные предметы, которые, к примеру, тот же мелкий Кенджи притягивать попросту еще не умел. Проще говоря, техникой этой красноволосый владел отлично.

Но, что касалось работы с собственным сознанием Амори, тут была беда. Его первоначальные действия дали понять, что он довольно молод, чтобы знать свою истинную суть, понимать и принимать то, кто он такой на самом деле. Особенно я это заметил в его метающих по моему лицу глазах до того, как мы начали биться. Он начал смелеть лишь тогда, когда стал побеждать, что явно говорило о его неуверенности.

Возможно, его отец немало поработал над его характером, сделав парня поистине жестоким и ожидая от него того