было все равно. Он все-таки был богом войны, и война была его целью. — Вы все знаете правила. И вы знаете цену, — он посмотрел на Нацуко, и она видела печаль в его глазах. Никто из богов не отдавал так много для участия, как она.

Бату глубоко вдохнул, повысил голос и торжественно сказал:

— Мы собрались тут, боги Хосы, Ипии, Нэш и Кохрана, как делаем каждые сто лет, чтобы поучаствовать в Небесном Жребии. Увидеть, кто из нас сядет на трон на следующий век. Кто из вас займет мое место? Оставьте свои артефакты, и я посею их. Берите картины и ищите своих чемпионов, — он указал на небо и луну на нем. — Хикару?

Хикару, богиня луны, прошла вперед в мягких туфлях и склонила голову. На миг луна будто засияла ярче.

— Через двадцать пять дней луна снова будет полной, — сказала богиня. Нацуко чуть не рассмеялась, думая, как это запутает людей. Астрономы старались записывать и предсказывать движение луны и звезд. Хикару просто ускорила цикл, этим она превратила их предсказания в хаос.

Бату хлопнул в ладоши.

— Соревнование начнется со светом нового дня. Удачи и… — его улыбка стала шире, делая его лицо грозным. — Надеюсь, вы все провалитесь, — многие боги рассмеялись от шутки, но не Нацуко. Она видела сквозь юмор Бату и гадала, что он сделает, чтобы они проиграли. Он будет не первым правителем небес, который вмешается в игру. — Не стойте просто так. Приступайте.

Каждый из богов-участников шагнул вперед и оставил свои артефакты перед троном. Нацуко шла последней, было сложно отпустить то, что было для нее самым дорогим на свете. Но она должна была. Это была цена участия, и только так можно было покончить с правлением Бату.

— Я дам этому хороший дом, — тихо сказал Бату, чтобы другие боги не слышали.

Нацуко сжала ладонь в кулак, другая рука все еще держала картину.

— Подальше от своих войн?

Улыбка слетела с лица Бату, и он посмотрел на нее холодным, как сталь, взглядом.

— Такого места нет. Мне осталось, возможно, всего двадцать пять дней на правление. Я хочу погрузить мир в хаос, какого еще не бывало, маленькая Нацуко.

Нацуко скривилась и хмуро посмотрела на Бату.

— Я остановлю тебя.

Бог войны широко раскинул руки.

— Так останови меня.

Нацуко сверлила Бату взглядом еще миг, оставила свой артефакт у трона, повернулась и ушла так быстро, как несли ее ножки. Ее сердце разбивалось, она с трудом сдерживала слезы. Так нужно было. Это было частью плана. Плана Фуюко. Только у него не было сил исполнить его. Потому это делала она.

— Надеюсь, ты — правильный выбор, — прошептала она картине.

Глава 1

Ю смотрела на старика за столом, он глядел на свои оставшиеся фигуры. Он был глупым стариком, взявшим бутылку вина за стол, которой он делился без колебаний. Хитрая тактика, которая сработала бы на слабом стратеге, но она видела его план насквозь. И нужна была не одна бутылка вина, чтобы она стала плоха в шахматах, чтобы проиграла такому, как он. Он был в морщинах от лет, которых было больше, чем Ю хотелось считать, и серые усы свисали. Он жевал левую сторону усов, скрипел волосками, пока пытался найти выход из ловушки, куда она его завела. Выхода не было. Только дурак оставлял шанс.

— Не переживайте, — Ю подавила зевок. — У нас есть весь день, — позднее утро, белые облака покрывали небо. Сегодня не будет дождя. Еще день засухи.

— Не торопи меня, — рявкнул старик, глядя на свои фигуры. — Чао Сян писал, что война не проиграна, пока есть воля сражаться, — он посмотрел на нее и подмигнул, словно старая надоевшая философия могла изменить исход. — Моя воля — камень. Сегодня я одолею тебя.

Он говорил так и вчера, и позавчера. И до этого. Он во всем ошибался. Для начала, он проиграл после шестого хода, хоть и не понял это, и все тридцать ходов после этого только затягивали петлю. И его понимание Чао Сяна было таким же плохим, как и навыки в шахматах. Он проиграл в игре и в бою. Война все-таки будет идти, пока его воля не сдастся. Он будет бросать ей вызов снова и снова, будет проигрывать снова и снова. И его воля разобьется. До этого Ю будет рада забирать его деньги и вино. Она подняла чашку вина и радостно сделала глоток, наслаждаясь тем, как напиток бил в голову. Пять лет назад она ругала бы солдат за то, что они были пьяны к полудню. Но многое изменилось, и она тоже изменилась. Выбор между переменой и смертью не был выбором.

Старик опустил палец на последнего Вора. У него остались последние три пешки, Император, Шинтей и Вор, которого он теребил. Ю знала его ход задолго до того, как он сделал его. Она оставила ему единственный ход, выход, шанс спасти Императора. Он подвинул Вора на две клетки вперед и на одну влево, перекрыл путь Монаху Ю. Она ждала, когда старик поднимет палец с фигуры, подчеркивая свою потерю. А потом Ю взяла Героя с доски и направила его в дальний конец, поставила его рядом с Императором старика.

— Шах и мат, — Ю пьяно улыбнулась. Она дала мужчине пару мгновений смотреть на доску. — Платите.

Глаза старика разглядывали доску еще пару мгновений, а потом он вздохнул и шлепнул две монеты на каменный стол.

— Не могу победить, даже когда напоил тебя.

— Точно, — радостно согласилась Ю. — Но спасибо, что пытались, — она опустила голову и пьяно захихикала. — Дайте знать, когда захотите сыграть еще.

Старик заворчал и встал из-за стола, хрустя коленями. Он пошел прочь, опустив голову. Ю догадывалась, что его жена будет злиться этой ночью. Глупость людей не переставала изумлять ее. Он пятый день подряд терял монеты, в этот раз и бутылку вина. Ю заметила, что он оставил бутылку. Она убрала выбившиеся пряди за ухо и налила себе еще чашку, а потом стала расставлять фигуры на доске на случай, если кто-то еще глупо вызовется сыграть с ней.

Синду была сонной деревушкой в трех днях западнее Бан Пинь. Пара десятков семей звали это место домом, и в относительном покое после того, как Эйнрич Ву Лунь забрал трон и назвал себя Императором Десяти Королей, она медленно росла. Шептались, что Прокаженный Император планировал новую войну с Кохраном, но солдат еще не собирали. В деревне была маленькая площадь с таверной, и на площади стоял каменный стол, идеальный