несутся по орбите с огромной скоростью, и у него была уверенность, что все решится быстро. Еще несколько лет назад, после полета Гагарина, лишь редкие космические аппараты сиротливо очерчивали витки вокруг Земли, будучи крохотными, управляемыми человеком песчинками в звездном пространстве. Только позже, когда дела у отечественной космонавтики пошли в гору орбиты наводнились пилотируемыми кораблями, межпланетными зондами, которые взлетали с Байконура с завидной регулярностью. Вот так и выросла нагрузка на наземные службы и возросла вероятность столкновения. Увидев такую перспективу, еще в 1963 году для координации отрасли создали баллистический центр НИИ-8, позже из небольшого центра вырос ЦУП– мощная структура, оснащенная по последнему слову науки и техники. Отличительной особенностью ЦУПа стала его открытость и доступность для международных проектов в освоении космоса, и советско-американский проект «Союз-Аполлон» выглядел хорошим примером сотрудничества двух гигантов, несмотря на то, что тысячи ядерных боеголовок на земле оставались нацеленными друг на друга.

   Второе. Молчащую станцию могут перехватить конкуренты по космической гонке. Вероятность такого случая заключалась в том, что США в это время были заняты разработкой стратегической оборонной инициативы (СОИ), целью которой было уничтожение или перехват любого спутника или ракеты. Такой перехват для Советского Союза был бы расценен как удар в спину, сравнимый с атакой на ядерную подлодку, с последствиями которой он не примирился бы ни за что. Следовательно, возникала бы прямая угроза ядерной войны.

   Моментально была созвана комиссия для выяснения причин потери связи, где Рюмин доложил об аварии. Ответить на поставленный вопрос никто не смог. Просто решили подождать и перезагрузить всю систему контроля, как это делали раньше в некоторых сомнительных случаях – помогло: произошло переключение на второй передатчик, и станция ушла на очередной виток. Но на следующем сеансе связи «Салют» молчал. Паника. Пока в ЦУПе думали, конкуренты уже действовали.

   ПОКА АМЕРИКА СПАЛА

   Буквально через пять часов после происшествия 11 февраля 1985 года в час тридцать ночи, когда президент США Рональд Рейган спал глубоким сном, его разбудил охранник:

   –Извините, господин президент,– сказал он стесненным голосом,– вас просит директор Национальной Безопасности генерал-лейтенант ВВС Линкольн Фаурер.– Он стоял с протянутой дрожащей рукой, в которой держал телефонную трубку.

   Рейган поднялся, сунул ноги в тапочки и сидя потер глаза, чтобы увидеть бунтаря, не понимая, что происходит в середине ночи.

   –Какого черта ты меня разбудил?– взъелся на него президент. – Что, Советы напали?

   –Я не знаю, господин президент,– ответил охранник, хорошо знавший свои обязанности и не имевший никакого отношения ни к войне, ни к Советам. Если это война, то в этом виноват именно ты, мой президент,– думал охранник.–Это вы первым в своей пятилетней программе 1982 года обнародовали план борьбы и победы в затяжной войне с Советским Союзом.

   –Алло, кто говорит?– зло прорычал Рейган.

   –Простите, господин президент. Вас беспокоит Линкольн Фаурер.

   –Что стряслось? Говорите!

– Советы потеряли связь со своей орбитальной станцией «Салют».

   –Это хорошо или плохо, генерал?– спросил Рейган, окончательно проснувшись и обретая способность анализировать. Он имел лишь смутное представление о космических делах. Он больше любил говорить о Голливуде и его удачных фильмах, не проявляя особого интереса к работе на высоком посту: без охоты ездил на работу, забавлял себя рисованием и клевал носом на заседаниях кабинета. Зато он был удобен для национальных корпораций, чьи интересы он отстаивал с усердием, вбухав в оборонку триллионы долларов.

   –Трудно сказать, Сэр,– отчеканил генерал.– С одной стороны хорошо,с другой –плохо: он может упасть на нашу страну…

   –А куда именно?

   –Куда угодно: в диапазоне от 51 градуса северной широты до 51 южной.

   –А что в этом хорошего?– спросил Рейган.

   –Хорошо в этом то, что у нас есть возможность снять с орбиты эту современную русскую станцию и привести к нам домой.

   –Чем она нам может быть полезной?

   –Сэр, эта русская станция оборудована по последнему слову науки и техники. Там установлен рентгеновский телескоп нового поколения и новейшая фотоаппаратура. Русские благодаря этим инновационным технологиям могут следить за тем, что происходит не только в космосе, но и на Земле. У нас же ничего подобного нет: наша станция «Скайлаб» в 1979 году сошла с орбиты и развалилась над Австралией.

   –А почему она развалилась?

   –Она обесточилась и замерзла, а когда исправили и подали электроэнергию, вспыхнул пожар.

   Рейган задумался.

   –Ты меня разбудил, чтобы я полетел в космос и нашел ее?– с иронией произнес президент.

   –Нет, сэр. У нас на мысе Канаверал готовится к старту Шаттл «Челленджер». Мы в состоянии найти ее, погрузить в грузовой отсек и доставить на землю.

   –Что от меня нужно, генерал?

   –Дайте разрешение на перенос запуска Шаттла, чтобы мы могли подготовиться: пересчитать орбиту челнока и найти потерянную станцию. Также нам нужна будет поддержка прессы.

   –Хорошо, действуйте,– сказал Рейган.

   Если бы этот разговор состоялся днем, он бы завершил его поразительной голливудской любезной улыбкой и русским анекдотом, которые он коллекционировал и любил, в отличие от самих русских.

   Он оживал только перед камерами, умело мог заменять неудобные факты стереотипами, не требующими доказательств. Так, он настаивал, что деревья являются одной из основных причин загрязнения воздуха. Он был уверен, что ядерные ракеты «Трайдент» могут вернуться обратно после взлета, называл ракеты МХ «миротворцами», а Карла Маркса считал изобретателем прогрессивного подоходного налога. Вернувшись из своей поездки в Латинскую Америку, он сделал для себя открытие, воскликнув, что она не является одной страной. А президента Либерии он назвал Председатель Мау. И все сходило ему с рук.

   Он подложил подушку под голову и накинул одеяло, чтобы уснуть спокойным сном, до конца не осознав, что совершил безумный шаг, поставив мир на грань катастрофы.

   Но он чувствовал себя уверенно и был готов к последнему сражению с Советами. В качестве начала в борьбе с коммунизмом в Латинской Америке были убиты около двухсот тысяч человек. В атаке на Ливию погибли французские дипломаты, он оправдал это словами «самооборона против будущих атак». Он начал проводить реакционную политику: сократил расходы на социальные нужды граждан и