бы поиграла с собачками, – уговаривает её хозяйка.

Маня отворачивается и теснее прижимается крупом к её ногам.

Собаки быстро перестали обращать на Маню внимание. Уже на следующем занятии к Мане никто не подходит. До начала ещё полчаса, и собаки носятся кругами, ничего не слыша и не видя вокруг. Маня не выдерживает. Она отрывается от ног хозяйки, осторожно идёт навстречу весело рычащей массе и останавливается на их пути. Хвост у Мани чуть-чуть приподнят и слегка колышется из стороны в сторону, пасть полуоткрыта. Собаки, не останавливаясь, пробегают мимо неё. Ни одна не задела, не задержалась обнюхать.

Больше Маня к собакам не подходит. На переменах она лежит у ног хозяйки, одинокая и несчастная, и слушает, как другие люди её обсуждают: они-то своих по полчаса ловят, их собаки всегда грязные, возбуждённые, их успокаивать и успокаивать, а тут никаких тебе хлопот.

Но в этот день всё было иначе. Длинноухий, лоснящийся на солнце спаниель уже давно издали наблюдал за Маней. И сегодня он вдруг пошёл к ней. Подбежал мелкой рысцой, остановился в двух метрах от неё и встал боком, высоко подняв голову и быстро крутя хвостиком. Маня приподняла голову, повела хвостом, но не двинулась с места. Спаниель подошёл и коснулся носом её носа, облизал ей углы рта. Маня вежливо встала так, чтобы он смог обнюхать её. Минуты две они обнюхивали друг друга, виляя хвостами. Потом спаниель отпрыгнул, припал к земле грудью и отскочил на два шага, встал, оглядываясь через плечо. Маня повторила его движения и подбежала к нему. Снова обнюхались и облизали друг другу морды. Лёгкой неспешной рысцой они обежали дрессировочную площадку, спаниель чуть впереди, как вожак. Потом играли и так заигрались, что их пришлось растаскивать за ошейники в разные концы строя.

С того дня они стали неразлучны. Другие собаки пробовали присоединиться к ним, но спаниель отгонял их от своей подруги, а когда противник оказывался сильнее, Маня сразу кидалась на помощь. Так вдвоём они сильно искусали нескольких крупных собак, и все оставили эту пару в покое.

Когда один из них пил из лужи или что-то обнюхивал, второй всегда стоял рядом, охраняя приятеля. Стоило кого-то из них послать на бум или лестницу, другой срывался из строя и бежал туда же, чтобы быть рядом.

Спаниель долго отказывался прыгать через высокий барьер, и инструктору пришлось насильно затаскивать его на препятствие. Спаниель огрызался, на него надели намордник, и тогда он стал отбиваться лапами и головой, разбив в кровь губы наклонившейся над ним хозяйке. И всё это время Маня надрывно лаяла и выла, рвалась к барьеру. Её с трудом удержали. Когда всё кончилось, и инструктор пошёл вдоль строя, Маня сделала резкий выпад в его сторону. От более серьёзного её удержал поводок, но рукав инструкторского полушубка был располосован от плеча до манжеты.

А когда Маня не хотела ложиться, и её хозяйка навалилась на неё, вдавливая в снег, и Маня взвизгнула, спаниель вывернулся из ошейника и впился зубами в подставившуюся ему часть тела Маниной хозяйки. От ранения женщину спасли ватные штаны и масса поддетого под них.

Уже к весне Маня больше месяца не появлялась на занятиях. А когда её привезли, казалась какой-то странной. Она шла за хозяйкой, опустив голову и волоча хвост. Спаниель, увидев подругу, кинулся к ней, но она не замахала, как обычно, хвостом, не побежала навстречу, а легла, прижалась к земле, даже уши у неё легли на шею, будто она хотела стать совсем плоской, незаметной. Спаниель крутился вокруг, лизал ей морду, заглядывал в глаза, а она словно не замечала этого, чуть слышно поскуливая.

Хозяйка Мани словоохотливо рассказывала, что Маню возили к жениху, клуб ей подобрал такого красавца, чемпиона, а Маня чуть не загрызла его. Пришлось надеть намордник, строгий ошейник, связать ей лапы, и если бы не инструктор с помощниками, то ничего бы не получилось.

Она рассказывала, обсуждала цены на щенков, а Маня по-прежнему лежала и скулила, и спаниель стоял рядом с её головой. Он то наклонялся и облизывал Мане глаза и морду, то выпрямлялся, высоко вскинув голову и оттопырив хвостик, и рычал, вызывая на бой невидимого противника.

На бульваре

Важный, полный сознания своей красоты, черно-белый колли не идёт, а шествует по залитой солнцем сентябрьской аллее. Рядом с ним девочка в курточке поверх школьной формы. Их соединяет тонкий кожаный поводок, и совершенно ясно, что в этой паре колли главный, он определяет и темп, и маршрут прогулки.

На шаг сзади этой пары держится компания подростков. Их немного, человек пять-шесть, не больше. Негромко, так, чтобы их слышала только девочка, они обсуждают между собой, сколько может стоить шапка из такой шкуры, как лучше эту шкуру сдирать и обрабатывать, что если не делать ушанку, то из хвоста будет воротник, и насколько комплект шапки с воротником выгоднее обыкновенной ушанки.

Глаза девочки полны слёз, она пытается ускорить шаг, уйти от преследователей, но собака её совершенно не слушается. А парни обсуждают процесс сдирания шкуры всё подробнее и тщательнее. Ненадёжность поводка и пустынность бульвара они уже обсудили.

– Здравствуй, Леночка! – низкий мужской голос заставляет девочку вздрогнуть и оглянуться.

На соседней аллее плотный широкоплечий мужчина держит за ошейник огромного серо-желтого пса, больше смахивающего на медведя.

– Здравствуйте, дядя Володя! – радостно отвечает девочка. – Ну, как ваш Шайтан?

– Как видишь, всё отлично. Только с дачи вернулись. Ну а у вас как? Есть проблемы?

Леночка оборачивается и видит только спины мальчишек, перепрыгивающих через ограду, и как они бегут к остановке.

– Спасибо, дядя Володя! – кричит она. – Никаких проблем!

На выставке

Жаркое, даже слишком жаркое лето. Заполненный людьми и собаками парк раскален солнцем, людскими переживаниями и страданиями мающихся в расчёсанной шерсти собак.

Плотный полуголый мужчина в шортах несет на плечах сына. Мальчишка держит папу за уши и так поворачивает его голову к самому интересному. Заглядевшись на ринг доберманов, они налетают на стоящую посреди дорожки женщину и начинают её разглядывать как музейную витрину.

Высокая худощавая, с безукоризненной осанкой, она гордо несет кудрявую голову. Можно представить, какая это была когда-то пышная прическа. Кудри и сейчас обильны и прекрасны, но их прошлый цвет не определить. Сейчас они снежно-белые, кипенно-белые, облачно-белые. Красный летний костюмчик на женщине настолько хорошо сшит и элегантен, что его цвет не кажется вызывающим. На руках у женщины бесконечно белая и беспредельно кудрявая болонка. Из-под красного бантика блестят чёрные весёлые глазки.

– Сё