верности мечте. Их собственные увлечения менялись не то что каждый год, а каждый месяц. Во время ледового дрейфа папанинцев они решили стать полярниками, после перелета Чкалова — летчиками, после событий у озера Хасан — героическими командирами Красной Армии, вроде лейтенанта Мошляка, водрузившего красное знамя на сопке Заозерной…Разница в характерах не мешала ребятам постоянно держаться троицей и на улице и в школе.

Дениса и Вадима, кроме того, связывало нечто большее, нежели тяга мальчишек к товариществу, связывала тайна, не придуманная, а «всамделишная», принадлежавшая не столько им, сколько их отцам. Собственно, если разобраться, то никакой тайны не было, а была таинственная захватывающая история, благодаря которой они, мальчишки, родившиеся на восьмом году Советской власти, как бы осязаемо почувствовали дыхание жарких ветров гражданской войны.

3

Денис учился во втором классе, когда к ним пришел новый учитель Иван Иванович Зеленков. Высокий мохнатобровый человек с двумя глубокими морщинами от скул до подбородка, просекавшими его щеки, он выглядел строгим и мрачноватым. Глаза у него были внимательные и как бы всевидящие — созоруешь у него за спиной, а он, не оборачиваясь, сделает тебе замечание. Да и охота ли тут озоровать, когда слушать его хотелось и день и ночь — так интересно вел он уроки. Приехал учитель из Самары вместе с семьей. В одном классе с Денисом стал учиться и сын Ивана Ивановича Вадим. Мать Вадима, как оказалось, недавно умерла, что и побудило учителя бросить насиженное место и переехать в безвестный поселок, районный центр Черноземья.

Постепенно Иван Иванович побывал дома у всех своих учеников. Пришел он и к Чулковым. Отец, человек хлебосольный, усадил его за стол, напоил чаем. За разговором выяснилось, что оба — участники гражданской войны. Отец воевал у Пархоменко командиром эскадрона, Иван Иванович, пулеметчик на германском фронте, впоследствии стал большевиком, комиссаром полка.

Учитель стал часто бывать у Чулковых, подружился с отцом Дениса, Николаем Семеновичем. И не только потому, что оба оказались красногвардейцами, дрались с беляками в гражданскую войну. Отец Дениса как-то сказал, что обидно ему за сына и других детишек, которым учиться приходится в полутемной избе.

— Выходит, мы им и школы-то настоящей не завоевали? Так, Иван Иванович?

Расцвел учитель от этих слов. Зеленков, как выяснилось, «устал воевать» за новое здание школы. Поддержка отца Дениса и других многодетных фронтовиков — а их набралось пять человек — оказалась своевременной. В областных инстанциях состоялся «крупный разговор». Просьбу о строительстве нового школьного здания удовлетворили.

Через несколько дней отец взял с собой Дениса в Шиповский лес. Отправились целым обозом. Все бревна для будущей школы должны были вывезти на одиннадцати подводах. И подводы не простые, их можно раздвигать и удлинять метров на десять с помощью длинной осевой слеги — гривки. Да и лошадей выбрали самых выносливых, по две на каждую подводу. Только все равно Денису не верилось, что на одиннадцати подводах можно увезти целую школу.

Так как путь был не близкий — Шиповский лес находился от села Валки за много километров — обоз тронулся в путь на зорьке летнего июльского дня. Денька шагал сперва поодаль по росистой мягкой траве. Босые его ноги купались в жгучей прохладе. Денька ежился. Озябнув, взобрался на телегу. Под ним мягко зашуршала недавно скошенная, но уже привядшая трава, и нежно-нежно запахла мятой и остро, пряно — полынью. Привалившись к чьей-то спине, он согрелся и заснул.

Разбудили его назойливые мухи. Солнце уже стояло высоко в небе, было жарко.

Во все стороны, на сколько хватало глаз, раскинулась холмистая равнина. Холмы были пологими, длинными. За лоскутными полями (не везде еще обобществили землю) угадывалась степь — там бродили пестрые стада. По обе стороны дороги позванивала колосьями вызревающая рожь. До нее, если захочешь, рукой дотянешься.

Зной. Мухи. Глухой топот лошадиных копыт. Позвякивали ведра о гривку телеги.

Отец, учитель и он, Денька, ехали на передней подводе. Пока Денис дремал, взрослые изредка перебрасывались ленивыми фразами. Вначале Денька не обращал на их разговор внимания, а потом стал с интересом прислушиваться к неторопливой, но далеко, как позже он понял, не пустячной их беседе. Разговор шел о гражданской войне. Тема эта, чувствовалось, очень волновала обоих. Увлекательные до жути были истории из военной жизни. Но с появлением учителя Денис уразумел, что во времена революции и гражданской войны не все было гладко и просто…

Отец после глубокого вздоха в десятый раз, наверное, произнес фразу, набившую Деньке оскомину:

— Ох, крепко мы сцепились с этой подлюкой Махно.

Иван Иванович почему-то не спешил с ответом.

— Странно, — наконец отозвался он. — Воевали в одних местах, а не довелось путям нашим скреститься.

— А я, Иван Иванович, не удивляюсь. Тыщи людей поднялись. Попробуй все пути скрестить и обзнакомить.

— И то правда.

Вскоре устроили привал, чтобы и самим перекусить, и лошадям отдых дать. К разговору о гражданской войне больше не возвращались, да и Денька отвлекся — наблюдал за отчаянно смелым, любопытным сурком и забыл о разговоре.

Незаметно подкрался вечер. Они уже целый день находились в пути. Тихий скрип телеги в сумерках нагнал на Дениса дремоту, и он снова уснул.

В лес они почему-то приехали только утром. Темновато было под разлапистыми кронами дубов. Солнце не могло пробить лучами шуршащую толщу зелени. Мощь и высота деревьев подавляла.

Денис был потрясен тем, что открылось его глазам. До той поры с лесом он был знаком по рощице около деревни, где они играли в войну. Правда, был у Чулковых сад, хороший сад со множеством плодовых деревьев, но лес ни в какое сравнение не шел с их садом. Жалкой, ничтожной казалась теперь и рощица около села.

Быстро оборудовали шалаш, и закипела работа. Взялся за топор и учитель. Глядя на него можно было подумать, что он всю жизнь был лесорубом.

На Деньку никто не обращал внимания. Ему же казалось, что он всем помогал. Заблуждение это рассеял отец.

— Занялся бы ты своим делом, — сказал он. — Вон какой лес! Когда еще увидишь?..

И в самом деле! Все вокруг неведомо, заманчиво, сказочно… Неподалеку Денис заметил толстенный дуб. Обошел его и насчитал пятнадцать шагов по окружности. Это было невероятно. Обошел снова. Правильно, пятнадцать. Вот так дуб! Действительно, где такой найдешь? У этой громадины даже корни не умещались в земле и торчали наружу уродливыми горбами. Древний, мохнатый, с потрескавшейся и опадающей корой, он покорял и устрашал