Говорили, что у него сдохла подружка и сам он чуть не сдолбился в прошлом году – с тех пор перестал пробовать товар.
Гашиш – это было хорошо, можно было и потанцевать, и склеить девку. Ничего крепче Никита и не хотел – боялся подсесть. А если менять вещества и употреблять их редко, то шансов меньше. Выкурив в вип-туалете косяк, Никита долго еще сидел на крышке унитаза, чувствуя, как волна покоя разливается по его телу. Время замедляется. И сам Никита становится плавным, тягучим и очень приятным.
На выходе из туалета он заметил за стойкой ту брюнетку с блестящей сумочкой и двинулся к ней вдоль танцпола. Танцующие шибали его, тыкались, но тело у Никиты было мягким, как море. Он, стуча сердцем в такт музыке, обволакивал этих жестких людей и утекал. Проплывая мимо огромного, во всю стену, зеркала, Никита замешкался – ему показалось, что в отражении промелькнуло лицо мертвого монгольского мальчика. Мальчик был совершенно голым, он смотрел на Никиту, не мигая, и почему-то высунул язык, будто показывал врачу горло. Никита обернулся – мертвый монгольский мальчик стоял на танцполе. Просто стоял и не шевелился.
Никита разозлился. Наверняка нечистый на руку дилер, пытаясь продать хоть немного, намешал в гашиш какой-нибудь химии, и теперь Никиту глючит. Он не глядя, выбросил весь кусок в ближайшую урну и шагнул на танцпол.
Мальчик пропал.