горя повидал. Отец мне всегда говорил: «Жизнь – борьба». Вот и буду бороться за Русь-матушку.

– А меня Богачом звать. По душе мне твои намеренья. Будем вместе со злом биться.

И пошли они бок о бок. Московия издали блестит, сверкает, купола златые, замки с изумрудными крышами. По дорогам кареты, колеса драгоценными камнями украшены, на каретах барыни сидят с господами, нарядно одеты, и ощущение такое, будто не видят они, что в округе происходит. По улицам люди ходят нищие, старые и молодые босоногие, в лохмотья одетые.

Остановились путники. Обратился Владимир к прохожей:

– Что с центром земли русской стало? Ранее такого не было

– Все в этот город попасть хотят. Думает народ, коль очутился здесь – чуда жди! Былины ходят, кто сюда ни приедет – богатым станет, славу сыщет невиданную. Девицы юные за замужеством слетаются, в хоромах селиться. Добры молодцы – дело делать, уму научиться. Едут за счастьем, а находят беду – кому удача не улыбнется, нищими становятся.

– Велика беда, Богач. Надо Русь спасать.

Собрали они дружину крепкую, чтоб против нечисти биться.

***

Недолго Богач был подле Владимира, оттого, что куда не придёт войско их дружное, везде люд внемлет речам Владимира и в дружине его главным считают. Богача одолела зависть чёрная, есть изнутри начала, крутить. Стал Богач Владимира ложью порочить, предал дружбу. А дружина его верная собрала вече тайное и прогнали Богача.

Прихватизация

О войске дружном, пошла слава добрая.

Колдуны сионские на подмогу Борьке Царьку, Гайдурасу, Чубу-Чу- батому, направили чудищ тёмных, а в придачу, для разврату пущего,

дали кикимор заморских, в шелках заграничных, с телесами оголёнными.

Сами сели в логове тёмном, разговоры коварные завели. Дым стоит от костра, развевается, шёпот скрипучий по стенам разлетается:

– Надо б, люд Руси одурманить, да народ возглавить!

– Только как, коли дух Руси не сломим. Войной их простой не сморишь, не подкупишь златами, не уговоришь. Колдовские приёмы мы ведаем, но Владимир сердцем и духом силён, они его не берут.

Третий лысину почесал, бакенбарды на перст намотал, и сказал:

– Правда, ваша, Владимир силён, только он один, а нас тысячи! Хитрость есть. Затеем бой на Руси, Борьку Царька сделаем героем-победителем!

– Околдуем народ русский, начнём их морить, доведём так, что стар и млад от голоду скорчатся. Старуха последний кусок хлеба, меж пятерых внуков делить станет. А потом для сравненья прелести заморские, жизнь хорошую покажем. За Борькой и уведём.

Очи закрыли, к силам тёмным воспели, взялись за руки загудели, завалялись, закорчились, по полу кататься начали. Гром раскатистый прокатил над сёлами, тучи чёрные загустились. В этот самый миг, каждый стар и млад, боль в груди почувствовал, пропал у всех хлеб со стола, да и мёд расплавился и вытек. Вышли люди во двор, в избах дверь открыв, каждый к соседу своему потянулся, чтоб спросить, отчего беда приключилась. Но никто не нашёл ответа. Погреба пусты, и поля мертвы, будто не было никогда на Руси ни еды, ни праздников.

Борька Царёк со своими сподвижниками поехал по деревням, селам, и народу вешали:

– Вы сейчас голодаете, потому что много чего не знаете, вам не ведома жизнь заморская, не лежал на плечах ваших шёлк заграничный, не слыхали вы песен лихих, не видали чудес разных.

Тем временем девы иностранные с дарами наружу ходили, мужчин ворожили, бабам русским юбки резали, что б «по моде» было.

Поверили люди, что жить лучше можно. Не знали, что Борька зло несёт. Да ведь пред тем колдуны сионские всю Русь околдовали.

Принёс Борис смуту на землю русскую, стали люди браниться, а племена, ранее присоединённые, отделяться. Русь на кусочки стала дробиться. Племена пришедшие, уверовали в силу свою и речи чужие.

– Ой ли мы не сами-то с усами, зачем нам Русь? Когда будем жить поживать, добра наживать, свои законы писать, порядки наводить. А русских со своих земель можно выгнать, ни к чему они там.

То вещал не народ, а такие же камни, колдунами в людей превращённые, чтобы Русь разделить, да и по миру пустить.

Грязные игрища

П

ривёл Бориска войско в стольный град. Люд зачарованный за ним двинулся. Взяли кикиморы у лешаков родственных технику гремучую, прикатили на площадь главную. Стали из неё снарядами огненными метать по домам белокаменным.

Взгромоздился Борька Царёк на диву, до селе невиданную, людям, и без того задурманенным, речи плести начал, обещать с три короба, на царство проситься. Поверили ему люди, назначили главным верховодой. А жизнь их ещё хуже потекла. Демона Красного к тому времени обуздали, на цепь калённую посадили, смотрящим за ним Зюзюльку назначили. Зюзюлька Демоном верховодил, когда надо, силушку его, хоть и поубавившуюся, использовал для подмоги своим братьям каменным.

Владимир, дабы кровь народную не проливать, пытался чары колдовские не мечом, а словом праведным разрушить, ибо говаривал он не раз и не два.

– Если, не дай Бог, случится война, и отец пойдет на сына, а брат на брата, я со своею дружиною посредине встану, и не допущу кровопролития братоубийственного.

А потому пошёл Владимир в народ со словами:

– Люди русские, негоже вам у заморских тварей рабствовать, позволять племенам пришлым над вами издеваться! Вы хозяева земли этой – вам и властвовать!

От слов его очнулись тысячи, взглянули на новую жизнь иначе. Лишь на Борьку они не подействовали.

Молва о Владимире разлетелась по всем краям, ибо открыл он многим глаза, оживил сердца.

Обманываться рады

На брегу Москвы-реки, сидел Владимир с дружиною, доспехи, латы чистили, стратегию разрабатывали. Мимо сын боярский шёл. Баранку уплетал щеками пухлыми, крошки со штанов отряхивал да

очки поправлял.

– Здравствуй, Владимир! Здорово, мужики. Наслышан о подвигах ваших. Возьмёте меня в команду свою?

– Отчего ль не взять, коли просишься! Как ребята, что скажете?

– Нам силушка нужна, лишним не будет. Он большой, упитанный, вроде и воспитанный.

На том и порешили. Кузнец для Митрофанушки отлил меч добротный, на кольчугу его широченную металла сто пудов ушло. Не плечами горазд, а пузо с три арбуза. Довольный, лощёный ездил Митрофанушка с дружиною.

– Друзья, туча хмурится. Борька Царёк стар стал, немощен, замену себе готовит. Обещал стране Наследника подогнать.

– Они готовы хоть черта лысого ставить, лишь бы не к тебе, Владимир, люди пришли.

– Мне Любо, Други, Помогать Русским! Не нужны ни почёт, ни орден. За народ болею. Если Наследник сытой, благой жизни Руси даст, пусть царствует, коли нет – будем с ним биться.

Не прошло и двух дней, собрал Борька Царёк народ на площади главной, склонил голову:

– Стар я стал.