- 1
- 2
- 3
- 4
- . . .
- последняя (16) »
стало хорошо.
…На первый взгляд, этот старик показался незнакомым, но сейчас, более внимательно изучив его, Алексу вдруг почудилось, что он уже где-то встречал этого типа. Где он его видел?..
Смахнув ладонью с губ пивную пену, Горман улыбнулся старику:
– Пьянство вдвое сокращает жизнь. Мне нет ещё и тридцати. А вот если бы я не пил – мне было бы уже шестьдесят! Логично?..
Старик в чёрном костюме и шляпе никак не отреагировал на эту бравурную пьяную шутку, и Алекс равнодушно повернулся к нему спиной.
…О, Чудо! – на стойке перед ним стояла ещё одна кружка с пивом!
– Эльза заплатила за две пинты… – пояснил Марк и, помотав своей блестящей лысиной, тихо и горестно выдохнул, – Эх, Эльза, Эльза…
– Жалеешь её? – криво усмехнулся совсем захмелевший Алекс. – Может, и меня пожалеешь?
– А тебя-то зачем жалеть? У тебя всё в порядке. Два года назад ты был лучшим форвардом нашего Клуба “Blackhawks” и почётным гостем моего заведения. Твоя майка висела вот здесь – на самом видном месте. А теперь? Теперь ты даже в пустоту шайбой промахнёшься, потому что по шайбе не попадёшь. Так что – у тебя всё окей…
Алекса ничуть не тронул за живое этот монолог – он наслаждался пивом.
Но Рубинштейн, глядя на входную дверь, тихо изрёк:
– Хотя нет – не всё окей… По-моему, парень, у тебя начинаются серьёзные проблемы…
Горман услышал уверенные тяжелые шаги и не успел он обернуться, как получил в ухо сильный удар.
Алекс свалился на пол и три пары ног принялись топтать его извивающееся тело. Били очень больно, и со знанием дела – по лицу и гениталиям, в живот и по почкам. Алекс не успевал блокировать удары – он только свернулся клубком, прикрывая лицо руками, но удары по позвоночнику и рёбрам заставляли его выпрямляться и сейчас же он получал новую порцию резких пинков в лицо и пах.
Через минуту избиение прекратилось, но эта минута показалась Горману страшной вечностью.
– Basta! Поднимите этот шницель! – услышал Алекс хриплый баритон.
Крепкие руки подняли с пола харкающего кровью парня. У него болело всё. Но даже сквозь боль, Горман понял, что хриплый баритон принадлежит местному мафиози по кличке «Wild West» («Дикий Запад»). Вообще-то, его звали Никола Спалетти…
– Как дела? Как настроение? – цинично осведомился мафиози.
– Ещё несколько минут назад я и не знал, что жизнь так прекрасна! – уклончиво ответил Алекс, с трудом шевеля окровавленными губами.
– О, да! Всё познается в сравнении!.. – философски заметил Дикий Запад и улыбнулся, – Я рад, что мои питекантропы не стрясли тебе все мозги. Хотя в бильярдном шаре ума больше, чем в твоём черепе! Но раз уж ты в сознании, то поведай – когда же ты вернёшь мне пять сотен, которые я дал тебе в долг и которые наивно надеялся получить на следующий день? Однако прошёл месяц, а своих денег я так и не увидел!!! Алекс, что же ты со мной делаешь? Неужели тебе меня не жалко? Ведь я просыпаюсь по ночам, бьюсь в истерике и грызу ногти даже на ногах! Вот как страшно я скучаю по маленькой зелёной бумажке с портретом Уильяма Мак-Кинли!.. Прояви сострадание, Алекс! В моём безутешном горе помочь мне можешь только ты! Итак, когда же ты осчастливишь меня этой банкнотой?
Издевательское красноречие Спалетти слишком быстро закончилось, и «добрый» словоохотливый гангстер ждал конкретного ответа.
Горман понял, что сегодняшняя календарная дата вполне может стать второй и завершающей на его могильной плите.
Увы, такая перспектива почему-то никак не вдохновляла, и Алекс уже приготовился что-нибудь соврать, однако Марк опередил его:
– Никола, я могу сказать?
Дикий Запад так посмотрел на Рубинштейна, будто только что вспомнил о его присутствии:
– Марк, считай, что твоя барная стойка – это трибуна.
– Не убивай парня. Его приглашают в наш Клуб менеджером. Он вернёт через неделю…
– Менеджером? – вполне искренне удивился мафиози, – В наш “Chicago Blackhawks”?
Алекс был окрылён неожиданной поддержкой Марка.
Не воспользоваться таким «щедрым подарком» было бы неосмотрительной глупостью, и Горман выпалил на одном дыхании:
– Все об этом знают: и Марк, и Эльза. Да у любого спроси – все об этом знают. Даже в новостях передавали!..
Для убедительности Алекс пальцем показал на телевизор над барной стойкой.
Дикий Запад вопросительно посмотрел на чудесный аппарат, по которому передают какие-то сказочные новости.
Через мгновение он весело рассмеялся и, дружески похлопав Гормана по плечу, подытожил:
– Хорошо. Я подожду ещё неделю. Ровно одну неделю… Но если Алекс не вернёт мне долг, то мои бойцы зацементируют его ноги и отправят парня изучать дно озера Мичиган. И в этом случае, деньги вернёшь мне ты, Марк! С процентами вернёшь! Ведь ты поручился за него – верно? Как утверждал Понтий Пилат: «Ни одно доброе дело не должно остаться безнаказанным!»
Рубинштейн опешил, хотел было что-то сказать, но Никола Спалетти и его «солдаты»-костоломы уже выходили из кафе.
Горман ощупал разбитый нос и заметил, что старик в дальнем тёмном углу по-прежнему спокойно наблюдает за всем происходящим.
И всё-таки: где же они встречались?..
Впрочем, сейчас Алексу было как-то не до воспоминаний, и он пошёл в туалет – умываться…
* * *
Хозяин кафе, кряхтя и пыхтя, расставлял опрокинутые стулья, протирая окровавленный пол. – Марк, прости, что так вышло… – виновато и почти искренне прошептал Алекс, как только снова уселся у барной стойки. Хозяин прошёл за стойку, молча поставил перед Горманом стакан, бросил туда по три кубика льда и налил двойную порцию виски. – Послушай, Алекс, что я хочу тебе сказать… Давно уже хочу, но как-то не решался – думал: «Не моё это дело!..» Марк глубокомысленно замолчал, подыскивая нужные слова. Алекс хлебнул виски. Спиртное больно обожгло разбитую верхнюю губу, но, тем не менее, Горман ощутил фантастическое блаженство – прохладный крепкий напиток разливался внутри, согревая желудок и растворяясь в крови. – Парень, – продолжил Рубинштейн после паузы, – ты не живёшь – ты падаешь в пропасть!.. Конечно, это твоя жизнь. Но ты мог распорядиться ею по-другому: ты был великим спортсменом, потом мог стать тренером или кем-то ещё… Впрочем, сейчас это уже не важно. Потому что ты дни и ночи напролёт пьянствуешь и проигрываешь деньги на тотализаторе… Алекс слушал эти мудрые слова, но в его захмелевшей голове крутилась только одна мысль: «Если я сейчас допью – нальёт он мне ещё?» Отчуждённо до него доносился голос Марка: – Перед тобой открывались врата огромных возможностей – прямое и широкое шоссе, ведущее к успеху, славе и богатству! Но ты сошёл с этой дороги и полез в топкое болото, в котором увяз по уши… И даже не это самое страшное. Самое
* * *
Хозяин кафе, кряхтя и пыхтя, расставлял опрокинутые стулья, протирая окровавленный пол. – Марк, прости, что так вышло… – виновато и почти искренне прошептал Алекс, как только снова уселся у барной стойки. Хозяин прошёл за стойку, молча поставил перед Горманом стакан, бросил туда по три кубика льда и налил двойную порцию виски. – Послушай, Алекс, что я хочу тебе сказать… Давно уже хочу, но как-то не решался – думал: «Не моё это дело!..» Марк глубокомысленно замолчал, подыскивая нужные слова. Алекс хлебнул виски. Спиртное больно обожгло разбитую верхнюю губу, но, тем не менее, Горман ощутил фантастическое блаженство – прохладный крепкий напиток разливался внутри, согревая желудок и растворяясь в крови. – Парень, – продолжил Рубинштейн после паузы, – ты не живёшь – ты падаешь в пропасть!.. Конечно, это твоя жизнь. Но ты мог распорядиться ею по-другому: ты был великим спортсменом, потом мог стать тренером или кем-то ещё… Впрочем, сейчас это уже не важно. Потому что ты дни и ночи напролёт пьянствуешь и проигрываешь деньги на тотализаторе… Алекс слушал эти мудрые слова, но в его захмелевшей голове крутилась только одна мысль: «Если я сейчас допью – нальёт он мне ещё?» Отчуждённо до него доносился голос Марка: – Перед тобой открывались врата огромных возможностей – прямое и широкое шоссе, ведущее к успеху, славе и богатству! Но ты сошёл с этой дороги и полез в топкое болото, в котором увяз по уши… И даже не это самое страшное. Самое
- 1
- 2
- 3
- 4
- . . .
- последняя (16) »