и если повезёт, твой Айдан будет с тобой, в качестве герцога. А если пойдешь против меня, умрёшь не только ты, но твой драгоценный Айдан. Я избрала тебя, но найду и других, если ты окажешься противный сукой. –

— Поверь мне, Мирана, богиня-мать, Феникс Огня, мы ещё посмотрим, кто здесь противная сука. — отвечала Сейна, да так, что языки пламени в камине разыгрались как драконье пламя.

Глава 2. На пути

Из Амхары они уехали уже как неделю назад. Весна по праву занимала своё место, отгоняя суровую зиму, как это обычно бывает в цикле времён года. Снег таял, и ветер гнал снеговые тучи на севере, в сторону Хагарена и Илайтан. Деревья стали потихоньку оживать, почки на их ветках вот-вот должны были раскрыться, а солнце наконец-то начало главенствовать в небе над тяжёлыми облаками. Казалось, сама природа благоволит им. Кобыла Терона шлёпнула копытом по грязи и, фыркнув, зашагала чуть быстрее, чувствуя удары ездока в бок.

Ему был непривычно ехать во главе колонны. Обычно он всегда шатал где-то на задворках или в конце, попивая то, что гнал сам. В отличие от большинства лордских сыновей, Терон не чувствовал, что он должен брать на себе чуть больше ответственности за свои действия. Ему всё сходило рук, пусть и не всегда и это его устраивало. Поморщившись от мозолей, которые появились вследствие безостановочной конной езды, Терон дотронулся до Рог, который висел у него на поясе и нервно взглотнул, чувствуя как тот гудит. Обычно это сулило неприятности.

Корра не было рядом. Этот факт так сильно источал мрак, что Терон невольно выругался. Сейчас ему бы как никогда пригодилось бы помощь брата. Впрочем, Корр просто-напросто хотел удостовериться, что Айдану не будут угрожать эти Ведьмаки, им поверили столь стремительно, что всё это уже потом начинало вызываться подозрения. Чуть впереди, восседая на вороных конях, ехали Гарет и Орин, о чём-то переговариваясь.

Из коротких рассказов, Терон понял, что этот Коул, был дядей Орина и Гарета, братом их отца, Эврадара. Он по молодости пустился в орден ведьмаков и всю жизнь скитался непонятно где, и тут на тебе, свалился как божественное вмешательство в решения их проблем. Терон Мейстланд чётко знал, что ничего просто так, не бывает! Сыр бесплатный только в мышеловке и как бы им всем за такую доверчивость не пришлось платить…

До Врат Балдарена оставалось ещё с месяц пути. Месяц утомительного пути в мрачных размышлениях о судьбе и бытие. Этой перспективе Терон не мог улыбаться, да и не хотел.

***

Ариана смотрела на небеса, закутавшись в теплые меха. Зима ни как не хотела уступать весне, а потому в Амхаре, даже во дворце, где стены неустанно топились, было слишком холодно. Казалось, что она просто вымерзнет, если что-то не предпримет. Но леди СтоннКассел уже как неделю смотрела на север. Там шла война, как и на юге. Как там Зашеир Пашар и Мивиль Оркалан? Как Орин и Гарет? Пусть прошла столь быстрая неделя, её сердце уже болело. Мысли об Айдана пришли неожиданно. Чего он добивался? Чему и у кого собирался учиться? Мучительное ожидание, от которого Кира только и делала, что рычала да бранилась, заставляло Ариану напевать колыбельные, которые она слышала в детстве. Она часто напевала их Адриане.

Именно сейчас леди СтоннКассел услышала, как её дочь играет на лютне какую-то балладу. Поразмыслив, что на балконе она окоченеет, Ариана двинулась к комнате дочери, откуда доносилась мелодия. Сама Ариана толком не умела играть на музыкальных инструментах, кроме, разве что, флейты и то, получалось фальшиво. Комната её дочери была подстать её собственной. Всё было аккуратно прибрано, никого хаоса. Адриана часто подражала своей матери и в какой-то мере, леди СтоннКассел-старшая этим гордилась.

Адриана, столь похожая на мать внешне, почти неотличимая от ней, сидела в кресле, ловко перебирала и зажимала струны, напевая, почти неслышно.

— И вновь шагает Неран, сквозь холодные дубравы

Призренье в городах и страх в селениях,

Вот спутники его.

Судьба бастарда тяжела,

Но он последний, кого СтоннКасселом зовут.

- Ты раньше не любила эту балладу. — чуть громче сказала Ариана испугав дочь, струны дёрнулись и издали вовсе не мелодичный звук. Адриана улыбнулась, когда её мать села рядом.

— Хм, не знаю, она, последнее время засела у меня в голове… — мило улыбнувшись, Адриана словно бегала по комнате глазами, пытаясь ускользнуть от взгляда матери.

— Матушка, я знаю, что не вправе так говорить, но… я ревную… — сказав это, девушка прикусила язык и поджала губы, пока Ариана непонимающе смотрела на неё.

— Тебя к Айдану. — сказала та, наконец, и Ариана вовсе перестала, что-либо понимать.

— Я знаю, что он важен для всех нас, но ты не замечала, что говоришь только о нём?! Даже Кира истерит только по тому, что ты как будто нас не замечаешь! — зелёные глаза её дочери наполнились слезами, и Ариана поняла, что её дочь ещё такая кроха. Почувствовав, как сердце горит от чувства вины, она прижала к себе дочь и сама чуть не разрыдалась. Она и вправду только после её слов поняла и осознала, что ни разу не поговорила с дочкой по душам, после битвы при Амхаре. Она часто была раздражительна и в памяти всплывали дни, когда она просто прикрикивала на дочь, дабы та оставила её одну.

— Прости меня, дочка. Я столько всего пережила, что просто уже совсем запуталась. — сказала Ариана, и Адриана что есть сил прижалась к телу матери

— Ты же ведь любишь меня? — всхлипнув, спросила дочка.

— Больше жизни — отвечал мать, поцеловав её в лоб. Так они и просидели, почти несколько часов, пока в комнату Адрианы не вошла Кира.

— Сидят, две голубки. — сказала она, чуть пьяным голосом и прошла по комнате походкой абсолютно трезвой женщины.

— Я сейчас реветь начну от такой милой картины — шепнула она, поняв, что Адриана заснула на груди матери.

— Эта девка, которая Имнари, — Кира шмыгнула носом, положив подбородок на ладонь, упирая локоть в бедро — собралась и уехала вместе с Фаилом Акром в Сайн-Ктор. Представляешь? — глаза Ариана вышли из орбит, когда она услышала это. Чтобы не разбудить дочь, она кивком попросила Киру помочь ей уложить Адриану в постель. С горем пополам, они сумели это сделать и сами легли по разные стороны от девушки.

— Она у тебя самая добрая. Самая теплая. Самая любимая. — ласково говорила Кира, наблюдая как Адриана спит. Глаза её уже давно стали стеклянными от выпитого вина, и она говорила шёпотом.

— Ты знала, что она стала бояться спасть одна? Её слишком часто сняться кошмары. — она провела пальцем по щеке племянницы и улыбнулась, но не весело, а очень даже грустно

— Ты — эгоистка,