спросил Везденецкий.

— Пощадить, — СС-овец медленно поднял руки вверх, всхлипнул, взмолившись дрожащим голосом на ломанном русском. — Есть ребёнок. Жена. Пощадить, умоляю.

Ладно, это было непрофессионально. По-хорошему, их стоило сразу пристрелить, молча, но хотелось послушать нытье в стиле "у меня дети и у меня жена". Чушь собачья. СС-овцы знали, как давить на психику людей, особенно если речь о добродушных, как они русских называли, Иванах. Не было в рядах СС тех, кто не убил хотя бы одного еврея, кто не относился к Гитлеру фанатично, так что жалеть его не стоило. Геббельс перед крахом Третьего рейха отравил жену и детей, и этот сделает так же.

Спуск легко поддался пальцу, отдача ударила в ладони, пуля прошила голову фрица навылет и вгрызлась в землю. "Туда тебе и дорога" — со злобой подумал он, а потом заметил во внутреннем кармане кителя фотографию, где этот фриц улыбался на фоне горы трупов. Вот тебе и жена с детьми, вот тебе и пощади. А рядом с фотографией небольшой свёрток. Развернув его, Везденецкий увидел бегло нарисованный план всего Курского сражения, от сегодняшнего дня и до скорого контрнаступления. Повезло. Если бы эти черти не решили устроить перекур и дождаться затишья, Германия могла бы победить.

Теперь в складке залег Везденецкий. Он бы с радостью помог своим, оказал бы открытую поддержку, но перед ним стояли другие задачи. Пискнул ХКМ, и у Везденецкого привычно заухало сердце от переизбытка адреналина. Это был сигнал обнаружения. Вражеский хроно-диверсант теперь знал: за ним начали охоту и времени оставалось мало.

У обоих.

— Ну где ты, ирод, — прошептал Везденецкий, вглядываясь в карту местности и ожидая, пока ХКМ закончит анализ с помощью системы подпространственных спутников. Через пару минут на экране появился красный ромб. Километров шесть на север, в сторону Курска. Теперь и Везденецкий знал, где в последний раз засветился враг.

Оставалось только найти его и прихлопнуть, пока он не наворотил дел. Одно непонятно — каким-то образом его занесло за линию Советского фронта. Неужто он замаскировался под наших, и задумал какую-то диверсию?

Необходимо выяснить

Глава 2. Гости из будущего

1943 год, СССР, окрестности п. Поныри.

Слышался только гул пламени в подбитых танках. На равнине стало значительно тише, и Везденецкий замер, вслушиваясь. Он точно знал — шумиха в этот момент никак не могла стихнуть естественным образом, а значит что-то пошло не так.

— Жора, ты меня слышишь? — Везденецкий связался с базой по межпространственному каналу радиосообщения. Эта технология стала применяться недавно. Возможность поговорить с кем-то из своего времени успокаивала. — Тут муть какая-то происходит.

— На связи, — отозвался Жора, голос у него был напряженный. — На карте событий появились разорванные звенья. Что там происходит? В справочнике "Мир" пишут, что в 1943 немцы смогли прорвать северный фас Курского фронта и дойти до Курска. Плохо дело, но пока что изменения только в информационном пространстве произошли. У тебя ещё есть время всё исправить.

— Твою-ж, — прошипел Везденецкий сквозь зубы. Он достал из нагрудного кармана зеркальце, высунул руку из укрытия, увидел равнину в отражении.

До ушей доносились обрывки неразборчивых криков немецких лейтенантов, вроде: "отходим!". "Тигры" вдруг остановились, а затем покатились назад, изрыгая дым из выхлопных труб. Даже отстреливаться не стали, пожалели боекомплект.

Так не должно было быть. В этом наступлении немцы преодолели линию фронта и, пусть скромно, но продвинулись в глубь. "Чертовщина какая-то" — подумал Везденецкий, катнув желваками. С трудом удавалось вообразить, каким образом гансы смогли полноценно прорвать Курскую дугу.

У них и техники меньше было, и мотивации, потому что война их измотала. Наверное, именно после этого поражения фюрера впервые посетили суицидальные мысли.

Вдруг в небе страшно зашумело.

Артиллерийские снаряды со свистом обрушились на советские позиции. Прогремела цепочка взрывов, земля под Везденецким дрогнула, и он убрал руку, чтобы не схлопотать в неё осколок. С немецкой стороны эхом доносились едва слышные залпы крупнокалиберных орудий. Артиллерия била кучно, словно бы немцы знали, где именно советы окопались.

Информированность противника стала очевидной, когда на фоне лохматых туч показалось несколько звеньев "Мессершмитов". За ними неспешно летели бомбардировщики, причем в таком количестве, что трудно было сосчитать. Тяжелый и низкий гул пропеллеров пробирал до кончиков ребёр, вызывая желание поглубже зарыться в землю, но прятаться было нельзя. Фрицы прекратили наступление, дав Везденецкому возможность пробраться в советский тыл, ближе к вражескому диверсанту.

Когда немцы сбросили первую бомбу, на щеку Везденецкому упала холодная снежинка. Бахнуло. Потом бахнуло ещё раз, и ещё раз, да так, что камушки на стылой земле подпрыгивали. Сейсмические удары от тяжелых авиационных бомб ощущались Везденецким издали, отголосок каждого взрыва приходилось принимать в локти и грудь.

Очень кстати пошёл снег. Крупные снежинки закружились в воздушных вихрях, подул промозглый ветер, и всё бы хорошо, но на дворе стоял июнь. Снегопад усилился, и снежные хлопья падали, падали с неба белой лавиной. Так мести стало, что разглядеть что-то даже на расстоянии вытянутой руки удавалось с трудом, на ветру зашелестели промерзшие листья, от холода хотелось втянуть голову в плечи.

— Снег идёт, — сказал Везденецкий в ХКМ. — Что за бред?

— Погодная аномалия в результате нарушения естественного хода вещей, — пояснил Жорик. — Всё точно пошло не по сценарию. Поторопись.

— Очень кстати эта твоя аномалия появилась, — ухмыльнулся Везденецкий, стараясь не думать о холоде.

Рачительные немцы вряд ли будут лупить из пушек во время снегопада, и появилась возможность углубиться в советский тыл, подобраться к вражескому диверсанту.

Везденецкий перетянул АШ за спину, спрятал свёрток с информацией во внутренний карман, и осторожно выглянул из укрытия. Странно было видеть снегопад на фоне зелёного леса, странно было ползти по снегу и сминать его локтями.

В заросли танки не попрут. С северной стороны, перед Понырями, через лес пролегала узкая дорога. Советы наверняка догадывались — танки провести можно только по ней, а это значило, что большую часть сил бросили на охрану проезда к поселку.

Только углубившись в лес Везденецкий осмелился встать, прислушавшись и взяв автомат в руки. Кукушки замолчали, соловьи разлетелись, даже мелкого зверья не осталось. Пушечные залпы и взрывы распугали всех.

"Черт