правую кулису, глядя на праздник.
Б е р а н ж е. А потом, потом, потом...
Д ж о н Б у л ь. Могли бы нам привезти лисицу или эту самую свинью, чтобы мы поверили.
Ж у р н а л и с т (Джону Булю). Идемте? Паб открыт.
Медленно удаляются в глубину сцены, потом уходят вообще. 1-я п о ж и л а я а н г л и ч а н к а (2-й пожилой англичанке). Уже поздно. Б е р а н ж е. ...миллионы исчезающих миров; миллионы взрывающихся светил. 2-я п о ж и л а я а н г л и ч а н к а. Мне холодно. Пойдем выпьем чаю.
Две пожилые англичанки тихонько уходят. Б е р а н ж е. А затем, затем бесконечный огонь сменился льдом, а лед пламенем. Ледяные и огненные пустыни, вгрызаясь друг в друга, двигались к нам... двигались к нам. Ж о з е ф и н а. Скажи это людям, расскажи им скорее, что ты видел. Послушайте, что он говорит. М а р т а. Они не слушают. Б е р а н ж е. Никто не может мне поверить. Я так и знал, что никто мне не поверит... грязь, огонь, кровь... бескрайние завесы огня... М а р т а. Я тебе верю. Мы верим тебе. Б е р а н ж е. И даже если бы мне поверили, даже если бы поверили... Ж о з е ф и н а. Тогда чего ты ждешь? Возьми нас за руки, как ты уже делал, и полетим. М а р т а. Улетим скорей! Б е р а н ж е. Куда? Ж о з е ф и н а. Унеси нас за ту сторону, за пределы ада. Б е р а н ж е. Увы! Не могу, дорогие мои. Дальше ничего нет. Ж о з е ф и н а. Как ничего? Б е р а н ж е. Ничего. Дальше ничего больше нет, только безграничные пропасти... одни только пропасти.
Наступает кроваво-красный вечер, слышны взрывы петард, видны красные вспышки. Играет сельская праздничная музыка, грустная и веселая одновременно. М а р т а. Слышишь? Видишь? Мне страшно. Б е р а н ж е. Это еще ничего, мои дорогие. Пока это всего лишь праздник, вроде английского 14 июля. (Опустив головы, Беранже, Жозефина и Марта идут в сторону красных огней деревни.) Сейчас еще ничего, пока ничего. М а р т а. А может, ничего и не будет, кроме этих петард... может, все уладится... может быть, пламя погаснет... а лед растает... пропасти зарастут... быть может... сады... сады...
Уходят.
Занавес
Медленно удаляются в глубину сцены, потом уходят вообще. 1-я п о ж и л а я а н г л и ч а н к а (2-й пожилой англичанке). Уже поздно. Б е р а н ж е. ...миллионы исчезающих миров; миллионы взрывающихся светил. 2-я п о ж и л а я а н г л и ч а н к а. Мне холодно. Пойдем выпьем чаю.
Две пожилые англичанки тихонько уходят. Б е р а н ж е. А затем, затем бесконечный огонь сменился льдом, а лед пламенем. Ледяные и огненные пустыни, вгрызаясь друг в друга, двигались к нам... двигались к нам. Ж о з е ф и н а. Скажи это людям, расскажи им скорее, что ты видел. Послушайте, что он говорит. М а р т а. Они не слушают. Б е р а н ж е. Никто не может мне поверить. Я так и знал, что никто мне не поверит... грязь, огонь, кровь... бескрайние завесы огня... М а р т а. Я тебе верю. Мы верим тебе. Б е р а н ж е. И даже если бы мне поверили, даже если бы поверили... Ж о з е ф и н а. Тогда чего ты ждешь? Возьми нас за руки, как ты уже делал, и полетим. М а р т а. Улетим скорей! Б е р а н ж е. Куда? Ж о з е ф и н а. Унеси нас за ту сторону, за пределы ада. Б е р а н ж е. Увы! Не могу, дорогие мои. Дальше ничего нет. Ж о з е ф и н а. Как ничего? Б е р а н ж е. Ничего. Дальше ничего больше нет, только безграничные пропасти... одни только пропасти.
Наступает кроваво-красный вечер, слышны взрывы петард, видны красные вспышки. Играет сельская праздничная музыка, грустная и веселая одновременно. М а р т а. Слышишь? Видишь? Мне страшно. Б е р а н ж е. Это еще ничего, мои дорогие. Пока это всего лишь праздник, вроде английского 14 июля. (Опустив головы, Беранже, Жозефина и Марта идут в сторону красных огней деревни.) Сейчас еще ничего, пока ничего. М а р т а. А может, ничего и не будет, кроме этих петард... может, все уладится... может быть, пламя погаснет... а лед растает... пропасти зарастут... быть может... сады... сады...
Уходят.
Занавес