остался большой бугорок. Косточки плохо срослись.

Когда Ванечку перевели обратно из хирургического отделения в родильное, дней через двадцать, ко мне подошла эта медсестра и радостно сообщила, что у внука брали недавно анализы, и на удивление всех врачей, болезнь не обнаружили. Все очень радовались за нее. И даже Ванечка как будто был рад этому, он целый день улыбался и агукал. И вот в этот момент ко мне пришла мысль, которая была очень удивительной, что причина выздоровления ребенка был Ваня, как и то, что за выздоровлением, стояла боль и страдание самого Ванечки. В этот миг мне вспомнился первый случай, когда его бабушка могла погибнуть под колесами автомобиля.

Я попыталась усыновить Ванечку, но мне отказали, так как он был болен тяжелой болезнью, нуждался в постоянном медицинском уходе и наблюдению в специализированном учреждении. Я решила поехать вместе с ним в интернат, куда его направили, чтобы стать воспитателем и быть рядом с Ванечкой. Я его очень сильно полюбила за это время, этого удивительного маленького человечка, с огромными и лучистыми глазами, который всегда радовался моему присутствию рядом с ним.

Директор этого заведения был знаком мне, и созвонившись с ним, получив его согласие на приезд и работу, я стала собираться на новое место жительства. Так я с Ваней и уехала в соседний город, где находился Дом ребенка, для детей сирот с инвалидностью. Когда мы отъезжали от моего дома на машине с Ваней и вещами, я вдруг увидела, как большая белая собака сидела на обочине дороги и смотрела нам в след. «Это была она» – мелькнула у меня мысль.

Глава пятая. Интернат.

По приезду на новое место, мне выделили комнату прямо в самом интернате, рядом с комнатой детей, и я могла находится все время с Ваней. Я принялась изучать личные дела детишек, чтобы понимать у кого какая болезнь, и выписывала рекомендации врачей по уходу за ними. Оказалось, что очень много деток было из благополучных семей, которые отказались от них из – за их болезни. Другая, большая часть больных деток были из семей, чьи родители были пьяницами и наркоманами, и многих изымали органы опеки. Хотя многие родители не были согласны с этим, так как понимали, что это они были виной того, что их дети родились больными, и хотели заботиться о них, обещая бросить свои гибельные пристрастия, и начать исправляться. Но в органах опеки считали, что такие родители сами нуждаются в лечении, и не смогут дать деткам ничего, что может помочь им.

Были случаи, что родители, разлученные со своими детьми, спустя некоторое время, впадали в еще худшее состояние. У них больше не было того якоря, своего больного и родного ребенка, ради которой они были готовы меняться. Многие умирали от цирроза печени, кого – то убивали в пьяных драках, кто – то умирал от передозировки. Детям этих родителей, становилось еще хуже, болезнь начинала прогрессировать, и они медленно затухали, угасая прямо на глазах. Спустя какое – то время, они тоже умирали, вслед за своими родителями.

Дети же тех родителей, которые были из состоятельных семей, жили своей больной и несчастной жизнью, и среди них не было таких уходов из жизни. Их родители были в полном здравии, жили в свое удовольствие, а их бедные, несчастные детишки в это время страдали и мучились от своих болезней и той боли, которая их никогда не оставляла.

Осознание этого ко мне пришло не сразу, а спустя несколько лет, когда я уже вдумчиво относилось к каждому живущему или вновь поступившему ребенку и отслеживала кто их родители и жизнь самих деток. Понимание всего происходящего, как бедные немощные дети, своим невинным страданием омывают родительские грехи, все чаще и чаще приводили меня к горячей молитве Богу, об этих удивительных детках, о вразумлении и выздоровлении их родителей от страстей и умягчению злых сердец. Так я стала посещать Храм, потому что без веры в Бога, и Его помощи, было очень страшно жить в этом мирке маленьких страдальцев.

Но так было не всегда, а стали происходить удивительные события, связанные с Ваней, его болезнью, и детьми, которые жили рядом с ним. Детки жили в Доме малютки до семи лет, затем их отправляли в Дома инвалидов, где они жили до самой своей смерти, и шансов что тебя кто – то усыновит и заберет в приемную семью, практически сводились на нет.

Глава шестая. Машенька.

В интернате были в основном не ходящие или ходящие с трудом детки. Они лежали в своих кроватках, и гулять их выносили в красивый сад, где стояли специальные кровати под деревьями, куда их укладывали медсестры и воспитатели. Ванечке к тому времени исполнилось полтора годика, он уже мог понемножку говорить, и ходил со мной, держась за руку. У него было два искривления на ножках, и походка у него была как у утенка, ковыляющая.

Машенька была красивая белокурая девочка лет трех, больная ДЦП. Она не могла ходить и разговаривать. Иногда ей бывало плохо, ведь детки тоже чувствуют душевную боль, она начинала плакать и тихонько издавать звуки, похожие на тихое поскуливание брошенных детенышей животных.

Очень часто, когда детки лежали на улице, в своих кроватках, к забору подходила молодая женщина с мужчиной. Было видно, что они не очень аккуратно и чисто одеты, выглядели неопрятно, как пьющие люди. Они стояли возле забора и глядели на Машеньку. Мама все время плакала, а папа обнимал ее за плечи и пытался успокоить. Все в приюте знали, что это ее папа и мама. Их лишили родительских прав, так как они пили почти каждый день, и однажды оставили Машеньку на три дня одну, забыв про нее. Девочка чудом осталась жива, не умерла от голода и обезвоживания. Ее обнаружила соседка, увидев, что дверь не плотно закрыта, и зайдя в квартиру обнаружила несчастную девочку, которая забившись в угол кроватки, тихонько скулила.

В моем кабинете было большое окно, которое выходило в палату к детям, и я могла наблюдать из него, что происходит в палате. Однажды с Машенькой опять случился приступ тоски, и она потихоньку поскуливала и плакала в своей кроватке. Свет в палате был приглушен, чтобы детки не боялись спать в темноте, и все предметы были в полумраке.

И вдруг я увидела необычную картину. К Машиной кроватке шел, не уверено покачиваясь и ковыляя на своих больных ножках Ванечка. Мой первый порыв был бросится к нему на помощь, и уложить его обратно в кроватку, но что – то внутри остановило меня. Я стала смотрела сквозь стекло на эту картину, и ждала, что же произойдет дальше. Ванечка наконец то добрался до Машенькиной кроватки, и стал взбираться по ней. Перекинув ножки через перильце, он опустился рядом с Машей. Потом лег рядом с ней лицом к лицу, крепко обнял ее, и стал гладить ее по головке, своими маленькими ладошками,