знаю.

— Ты пугаешь меня, — спокойно сказал его отец. — Что именно ты знаешь?

Ники проглотил ветчину и выпрямился.

— У них в Лондоне — каждую весну Сезон. Барышни едут туда, знакомятся с хлыщами и выходят замуж.

— Джентльменами, Ники. Не хлыщами, — строго заметила миссис Кэмпбелл. — И это далеко не все.

Ее муж усмехнулся:

— Неужели? Если не считать идиомы, его описание мне показалось весьма подходящим.

Агнес все еще была сбита с толку.

— У них только один сезон в Лондоне? У нас четыре сезона в Хартфордшире.

— Но не с танцами, — настаивал Ники.

— Я хочу увидеть танцы, — просияла Агнес. — Мы все поедем в Лондон, мама?

— Небеса, нет, цыпленок! Ты не будешь готова к балу еще лет десять. Только лишь взрослые девушки могут поехать в Лондон на Сезон.

Амабель решила, что пришло время поделиться с семьей своими мыслями. Сложив руки на груди, она серьезно посмотрела на Кейтлин и Эмили.

— Что ж! Я не говорила вам раньше, но, что греха таить, меня огорчило, когда Изабелла отказалась от своего Сезона. Она совершенно счастлива с Томом, слава Богу, тем не менее ее выбор расстроил мои планы — не только для Изабеллы, но и для всех вас. После ee замужества я больше беспокоилась о младших девочках, чем мне хотелось бы признаться.

— Беспокоилась о нас? Почему, мама? — Вопрос Кейтлин на время отвлек миссис Кэмбелл.

Кейтлин миновала первый расцвет юности. Было бы простительно для ее матери предположить, что девушка начала немного волноваться, но Амабель знала свою дочь. Безнадежно рассчитывать, что бодрая, независимая Кейтлин станет тревожиться о брачных перспективах. Кейтлин была достаточно хорошенькой (хотя ей далеко до Изабеллы или Эмили). Однако из долговязого, подвижного и неугомонного ребенка она превратилась в изящную, уверенную и, к сожалению, упрямую барышню с опасным огоньком в глазах, который смущал соседских щеголей. Конечно, несколько молодых людей подозрительно часто являлись с визитами к Кэмпбеллам. Но все они, казалось, кружились вокруг милой и хрупкой Эмили.

Амабель выглядела слегка смущенной, она начала нервно складывать салфетку.

— Кейтлин, дорогая, надеюсь, я не корыстна и никогда не хотела быть одной из этих отвратительных сватающих мамаш. И все же ожидала — по глупости, уверена! — что Изабелла может достичь более высокого уровня в жизни. О, боже, это звучит ужасно! Но как бы мы с твоим отцом ни мечтали дать нашим детям все преимущества, это было не в наших силах. То есть у нас не было средств, чтобы… о, дорогая!

— Ваша мать пытается сказать, — пояснил мистер Кэмпбелл, — что она не может позволить своим дочерям Сезон в Лондоне, потому что вышла замуж за бедного младшего сына.

— И с тех пор жила счастливо! — быстро сказала Амабель.

Он мягко улыбнулся жене:

— Да, нам хватило безрассудства быть совершенно счастливыми все эти годы — нахальство, которого твой отец так и не простил.

У Амабель снова появилась ямочка.

— Уф! Папа невыносимо чванлив. Но не думаю, что он сколько-нибудь добрее к Харриет, хотя она вышла замуж очень даже удачно.

Джон покачал головой с притворной серьезностью.

— Она вышла замуж за барона, что, естественно, обрадовало вашего отца. Правда, Харриет любила своего мужа, а этого он не мог одобрить.

— Совершенно верно, дорогой. Это… о! Ты меня дразнишь!

— И что еще хуже, я прерываю твой рассказ. Ты объясняла, почему жизнь на обезьянье содержание^[1] лишает тебя возможности дать своим дочерям привилегии, которыми ты когда-то наслаждалась.

— Да, я вижу, что ты все еще смеешься надо мной; но уверяю тебя, тут не до смеха! Наши девочки заслуживают хотя бы одного приличного Сезона, не так ли? А когда Харриет вышла за лорда Линвуда… все эти деньги, да еще и титул — что ж! — Амабель вздохнула. — Не то чтобы я загордилась, но это навело меня на абсурдную мысль, что ее брак когда-нибудь нам всем принесет удачу. В конце концов, Харриет — крестная мать Изабеллы. Что могло быть естественнее для дорогой Изабеллы, чем насладиться Сезоном под эгидой крестной матери? И выйди Изабелла замуж за знатного джентльмена, она бы, в свою очередь, спонсировала выход своих младших сестер в высшее общество. Короче говоря, боюсь, мои надежды для всей семьи были связаны с шансами Изабеллы.

— Ах, бедная Изабелла! — задумчиво сказала Кейтлин. — Я бы тоже вышла за Тома, чтобы избежать такого бремени.

Миссис Кэмпбелл потрясенно посмотрела на Кейти, но расслабилась, увидев мерцание в ee глазах.

— Право, Кейтлин! Мне часто хочется, чтобы ты была немного менее умной! Вот уж воистину, бремя! Провести несколько недель в Лондоне, наслаждаясь светской жизнью, какой тяжкий труд! Разумеется, я бы никогда не требовала от своей дочери вступить в брак с тем, кто ей не мил. Но я, признаться, мечтаю, чтобы у моих девочек была возможность встретить — и полюбить! — джентльменов из… ну, из более широкого круга, чем у нас в Хартфордшире.

Кейтлин широко раскрыла глаза.

— Джентльмены в Хартфордшире — неподходящие? Это никогда не приходило мне в голову.

— Нy, разумеется, иначе и быть не может, — неискренне согласилась миссис Кэмпбелл, напомнив себе внутренним вздохом, как она рада, что ее дети не приучены беспокоиться о мирских делах. — Какой смысл моим цыплятам волноваться о будущем, особенно если обстоятельства нельзя изменить? Но, честно говоря, это сильно тревожило мои материнские чувства. Конечно, я ничего не могу сказать против дорогого Тома. Тем не менее он просто не в состоянии познакомить своих невесток с… ну, он сам не знаком с… о, боже, как это сложно! Но что, скажите на милость, станет со всеми вами, если вы похороните себя в Роузмиде? Я не так сильно тревожусь о мальчиках, потому что Гектор отлично успевает в университете, и у Ники очень хорошая голова на плечах.

Глаза Кейтлин заблестели.

— У меня тоже очень хорошая голова на плечах!

Амабель нахмурилась, глядя на дочь с любящим раздражением.

— Кейтлин, ты сама знаешь, что это к делу не относится! Нет, не спорь со мной, дорогая. Достаточно сказать, что я беспокоилась за тебя, Эмили и даже за малышку Агнес. Это ведь в порядке вещей, в конце концов: если у юных барышень нет возможности встретить подходящих молодых людей, они влюбляются в неподходящих молодых людей. И я страшилась того дня, когда одной из вас приглянется какой-нибудь офицер с половинным жалованьем или, допустим, священник.

— Мистер Хортон? — ахнула кроткая Эмили с таким искренним ужасом, что раздался общий смех. Эмили покраснела.

— Ну, может быть, не мистер Хортон, — поспешно внесла поправку миссис Кэмпбелл. — Но, боюсь, в окру́ге, как на грех,