Галина Полынская
ХУДЕЮЩИЕ
С. Кингу и не снилось!
Вечером долго рассматривала себя в огромном зеркале прихожей. Печально вздыхала. На кухне муж жарил семечки, готовясь к просмотру вечернего кинофильма. Временами он подходил ко мне, тоже рассматривал себя в зеркале, и печально вздыхал.
— Пузо уже ни в один костюм не помещается, — наконец, был вынужден признаться Толя, и тут же принял решение. Он всегда быстро находит выход из ситуации, поэтому у него такой процветающий бизнес. — Завтра же поедем, купим пару новых костюмов!
Я с трудом оторвала взгляд от собственного ужасающего отражения, и посмотрела на мужа с громадной тарелкой семечек в руках. Из одного кармана роскошного махрового халата высовывался едва ли не килограммовый пакет чипсов, из другого торчала банка чешского пива. Супруг был во всеоружии перед стотысячным просмотром «Криминального чтива».
— Толя… — мой взор туманился слезами, и это хоть как-то мешало разглядывать собственную фигурищу в чересчур правдивом зеркале. — Толечка… худеть нам надо!
Толя уставился на меня так, словно увидел впервые в жизни.
— Вот, посмотри сюда! — я ткнула пальцем в зеркало. — Неужели тебе нравится то, что ты видишь?! Я тебе нравлюсь?!
— Нравишься, — пожал плечами муж.
— А сам себе ты нравишься?!
Он присмотрелся. Даже глаза прищурил.
— Ну, так… — промямлил Толя, — так… нормально…
— Это никуда не годится! Мы похожи на двух хрюнделей!
Из кухни чинно выполз наш десятикилограммовый кот Бегемот, полностью оправдывающий свое имя, и скрылся в комнате. Вскоре под ним скрипнуло кресло, киса любила дремать под фильмы.
— Ладно уж, — буркнул муж, — хватит в коридоре стоять! Пойдем, началось уже.
Пока они с Бегемотом уничтожали чипсы, глядя в экран, я сидела на диване, сосредоточенно размышляя, каким же наименее болезненным и наиболее эффективным способом нанести массированный удар по проклятым килограммам? Всякие там липосакции и прочие страшные хирургические вмешательства, отметались сразу. И вовсе не потому, что средств недостаточно, просто слишком жива была еще в памяти история одной из моих приятельниц. Желая возродить угасающий интерес к себе со стороны супруга, все чаще и чаще подвозившего на своем «мерсе» эфемерных красоток, она решила идти по пути наименьшего сопротивления. Обратившись в известную, дорогую клинику пластической хирургии, она с лихвой оплатила какому-то доброму доктору Франкенштейну свое дальнейшее преображение по полной программе.
Пройдя сквозь все круги ада, в рекламных проспектах обозначенных, как «абсолютно безопасные и безболезненные», бедняжка возненавидела супруга, по вине которого она прошла сквозь такие муки. «Выйдя на свободу», она продемонстрировала дамскому кругу рубцы на животе, бедрах, за ушами, а так же абсолютно невыносимый характер, приобретенный в стенах клиники. И я поняла для себя раз и навсегда, что так отравить жизнь себе и окружающим из-за стремления к тонкой талии я не способна ни при каких обстоятельствах. Других же способов масса!
— Ева, — муж со вздохом отставил пустую пивную банку на журнальный столик, — ты права, худеть надо… сбросить бы килограмчиков эдак пять…
— Да ты что?! Минимум на десяток больше!
Муж замолчал, погрузившись в размышления. Во время сцены насилия над Марселасом Уоллесом, он мрачно изрек:
— В спортзал ходить не буду!
— И не надо! — обрадовалась я. Кажется, согласен! В одиночку мне все равно не победить собственную тушку! — Купим тренажеры, привезем сюда, и будем тренироваться в свое удовольствие!
— Таблеткам всяким я это… не особо-то доверяю!
— Да я вообще ни одного человека не видела, который похудел бы от этих пилюль! — подхватила я, слезая с дивана, выбрасывая кота из кресла, и усаживаясь рядом с супругом. — Сядем на какую-нибудь диету, их сейчас в каждом журнале по сотне! Будем худеть не во вред здоровью, а во благо!
— Диеты из журналов… — засомневался Толик.
— Погоди… — осенило, — сейчас Любаше позвоню!
Любаша, самая интеллектульно-просвященная из нашего дамского общества, была целиком и полностью погружена в восточную культуру. Она неизменно носила гладкие черные волосы, умопомрачительно непонятные наряды, множество ожерелий, браслетов и колец, сыпала загадочными фразами, и всегда питалась по каким-то сложным схемам.
— Любонька! — обрадовано задышала я в трубку, услышав ее томный голос, — миленькая на тебя вся надежда осталась!
— Что такое еще? — протянула она.
— Прости, я тебя ни от чего не отрываю?
— Нет-нет! — ехидно ответила она. — Всего-навсего от вечерней медитации!
— Ой, прости, но у меня срочное дело! Мы с Толянчиком решили на диету сесть, хотелось бы у тебя проконсультироваться…
— Ну, наконец-то! Наконец-то и вы осознали, какое преступление против самих себя совершаете!
Минут двадцать она казнила нас с Толиком, затем я робко напомнила, зачем, собственно звоню.
— Записывай! Это потрясающая японская диета, через пятнадцать дней вы станете другими людьми!
Я торопливо принялась царапать в блокноте. Поблагодарив Любашу, я повесила трубку, и бросилась к компьютеру. Выстучав одним пальцем текст драгоценной диеты, я распечатала страничку, и прикрепила ее к дверце холодильника магнитной фигуркой, изображающей аппетитный кусок ветчины.
— Ну, что? — на кухню зашел Толя. — Как там?
— Все в ажуре! — я радостно кивнула на листок. — Через две недели станем другими людьми!
— Две недели… — протянул муж, извлекая из холодильника новую банку пива. — Так долго…
— А ты что думал?! Всю жизнь вот это вот отращивать, — я хлопнула его по «трудовому мозолю», — и за один день стать стройным, как Моисеев?!
— Сравнила тоже, — брезгливо поморщился Толя. Прихлебывая пиво, он принялся читать диету.
По мере углубления в текст, его лицо принимало странное выражение.
— Что это обозначает: «Завтрак — стакан кипяченой воды, половинка яблока»?
— То и означает, — развела я руками, — у нас с тобой столько калорий в организме, что можно вообще ничего не есть все две недели! Это же японская диета, я-пон-с-кая! Думаешь, дураки японцы, да? Они все-все продумали!
— Ну, хорошо, — вздохнул муж, — давай напоследок душу отведем, а завтра приступим.
— Сразу же поедем тренажеры покупать, — кивнула я, заглядывая в холодильник.
Ели до половины первого ночи, с почестями провожая в последний путь каждый кусок. Ночью, от переедания, мучили кошмары, утром — страшная изжога. Позавтракав стаканом воды и одним яблоком на двоих, поискали по