Алексей протянул ладонь навстречу, лесник перевернул свою и высыпал странные семена. От них шло несильное, но заметное тепло.
- Каждому - одно семя. Сами решайте.
Витёк сказал что-то неразборчивое. Жалобно, словно умолял кого-то или звал на помощь. Алексей на мгновение повернул к нему голову, но...
Пронёсся порыв ветра с реки, в густых зарослях со стороны тропинки что-то опять закричало, заухало, раздался хруст веток и всё кончилось. Ни лесника, ни странного камня - памятник лётчикам стоял на своём месте, ничего не осталось. Солнце, словно одумавшись, отпрыгнуло от горизонта вверх и светило ярко, как оно и положено по времени. И тропинки больше не было, зато вон там, левее, из леса выходила довольно широкая дорога, та самая, с которой они свернули, чтобы сократить путь целую вечность назад.
- Лёшка, Лёш! Выкинь их! Быстрее!!! - Ника орала в голос, не обращая ни на что внимания, била снизу по ладони друга, на которой как приклеенные оставались три странных зерна.
Алексей перевернул ладонь и два из трёх семян упали на траву. Впрочем, нет, они не долетели до травы, растворившись в воздухе. Два красноватых облачка, сразу растертых в ничто ветром.
- А третий?! - ахнула Ника.
Он медленно перевернул кисть ладонью вверх: на ней ничего не было. Ни следа от неведомого зерна никому не известной древяники.
Вечером, на турбазе, когда Витёк от пережитых неясностей уже принял бутылку водки и размеренно, словно исполняя некий ритуал, раз за разом громко плюхался с понтона в теплую воду, всякий раз возвращаясь обратно, чтобы повторить падение, Ника подошла к Алексею. Он сидел на скамейке возле пляжа, задумчиво глядя на - настоящий, без дураков! - закат над неровной полосой кустов другого берега. Солнце скрылось за лесом, за загоревшимися окнами домиков базы; наступило короткое, но прекрасное время между днём и ночью, которое так любят комары и влюбленные. Быстрые июньские сумерки.
- Поехали завтра в город, Лёш? Прямо с утра? Мне здесь страшно...
От реки донеслось довольное марсианское уханье и всплеск - пьяный бегемот на отдыхе.
- Не могу, солнце моё. Никак не могу.
Ника отпрянула в сторону, удивлённо глядя на Алексея.
- Ты поверил в... Во всё это днём?! Но это же мираж. Марево. Нам просто напекло голову на жаре, без воды. От усталости! Мы же всё обсудили...
- Да не в этом дело.
Он задумчиво погладил пальцами гладкое дерево скамейки, нагревшейся за день, отполированной тысячами отдыхающих за то время, пока здесь стояла. Словно следуя за его движением, под его рукой начал прорисовываться тот самый знак, как в лесу, как на камне. Выжженный горячими пальцами следующего лесника.
- Мне и правда придётся остаться здесь. Мы все должны этому лесу, значит я должен быть здесь.
Над ними, косо прочертив небо, беззвучно пролетел старинный самолёт, винтовой, с трудно различимыми в сумерках алыми звездами на крыльях и отчаянно дымившим двигателем. Совсем скоро он упадёт там, на берегу соседней речушки, на высоком берегу, за которым нет ничего. Только память - в любом из миров, куда бы ты ни пошёл.