много такого, что могло пригодиться партизанскому отряду. Одних только карабинов в исправном состоянии он насчитал больше двух десятков штук. К ним имелось много патронов. К тем гранатам, что они нашли, наверняка можно было добавить еще столько же, а может и больше. Про консервы вообще можно было не говорить. Продовольствие нужно было, как воздух.

— Черт побери! — выругался Алексей сквозь зубы. — Что теперь с этим малахольным делать-то? Нужен и он, и оружие, и продовольствие. Батька, если только узнает, что мы консервы оставили, с нас три шкуры сдерет… Ладно, сделаем так, — продолжил он после некоторого раздумья. — Делайте носилки. Этого потащите. Пусть с ним батька сам потолкует. Коли наш он, сам все про эту колонну расскажет. За плечо по карабину повесьте. Я же сидор с гранатами и консервами потащу. Надеюсь, допру… Чую, все равно придется сюда еще раз наведаться.

Пока его товарищи мастерили носилки, Алексей вдумчиво и неторопливо обыскал лежавшего на земле незнакомца. Сейчас ему была важна любая информация о нем. Измазанная в грязи шинель парня оказалась латанной — перелатанной. В ее карманах была всякая мелочь, что нередко встречалась у военного человека — горсть винтовочных патронов, крупицы махорки, замотанная в замызганную тряпочку соль. Все найденное командир отложил в сторону.

— О, гимнастерка, — обрадованно пробормотал он, когда расстегнул шинель. — Наш, значит. Вот и красноармейская книжка, — из нагрудного кармана он вытащил полуобгоревшую книжечку, на первом листочке которой читались лишь некоторые слова. — Не разобрать ничего толком… Имя Кирьян, вроде. Фамилии не видно… Ладно, главное, свой.

Возвратившимся вскоре товарищам, он сообщил эту новость. Повеселевшие партизаны, подхватили лежавшего и положили на самодельные носилки. Рядом уложили и пару карабинов, чтобы они им по спинам не били при ходьбе.

Сам командир разведывательной группы, пропустив их вперед, вновь обернулся назад, в сторону разгромленной колонны противника. Внимательно оглядывая остовы разбитой техники и лежавшие трупы немцев, он старался все тщательно запомнить. Дотошный батя, возглавлявший партизанский отряд, обязательно будет расспрашивать самым подробным образом о каждой мелочи, о каждой странности. Поэтому Алексей старался ничего не пропустить.

— Карандаш бы сюда и блокнот, как у бати. Эх…, - огорченно шевелил он одними глазами, примечая ориентиры.

Наконец, вся картина более или менее отложилась у него в памяти. Притоптав место с закопанными консервными банками, он пошел в сторону своих товарищей. С тяжелыми и неудобными носилками они не могли далеко уйти.

Глава 2

Голова почти не болела. Килиан с трудом разлепил веки и уставился прямо перед собой. Вокруг царил полумрак. Едва глаза привыкли, он стал различать окружающие предметы.

— Что это за дыра такая? — удивленный маг смотрел на земляные стены, хранившие следы лопаты, доски на полотке и небольшой крепко сбитый столик в углу. — В каком я мире? Неужели учитель Зенон все-таки забрал меня с собой? Нет, нет…

Превозмогая слабость, он приподнялся. В его мыслях царила настоящая чехарда, не дававшая сосредоточиться. Он то порывался куда-то бежать, то, наоборот, хотел забиться в какой-нибудь угол и затаиться там.

— Нужно узнать, где я, — прошептал он, оглядывая себя. — Может одежда подскажет? На мне моя старая гимнастерка, ремень и штаны. Шинель тоже моя. Похоже это не Китон. Здесь бы я уже сидел в королевской темнице в одной набедренной повязке, а мою одежду делили бы тюремщики. А как я здесь оказался? Я ведь помню, как пытался догнать ту колонну. Помню, как жег этих нелюдей, — шепча это, маг вдруг вспомнил про девушку. — О, Митра! Я ведь мог задеть ее. Светозарный, неужели я убил ее своими собственными руками?

На него накатил безумный страх, от которого стало дурно. Поразившая тело слабость заставила его рухнуть на лежанку. По лицу непрерывным ручьем потекли слезы. В конце концов, во время этих метаний он едва не возненавидел самого себя. «Нет, нет, размазня, возьми себя в руки! Хватит ныть, как курсистка! Я же маг! Я магистр, черт меня побери!».

Килиан вновь сел. Сжав кулаки, он заскрипел зубами. «Она жива! Я верю в это! Я знаю это точно! Анюта, потерпи немного. Сейчас я приду в себя. Дай мне чуть-чуть времени». Маг, постанывая от боли в ребрах, встал на ноги и несколько раз прошелся по землянке. Теперь, когда он разглядел окружающее его вещи, ему стало очевидно, что это Китон. Он был в мире Анюты.

Дойдя до свисавшего с потолка полотна, игравшего роль двери землянки, он остановился. Снаружи послышались незнакомые мужские голоса. Они явно говорили о нем. Килиан затих, внимательно вслушиваясь в чужую речь.

— … Ну-ка, Алексей, подойди ближе. Дыхни. Смотри-ка, трезв. Какого же черта, ты мне рассказываешь такой бред? — первым раздавался густой грудной голос, при звуке которого воображение сразу же рисовало очень крупного мужчину высокого роста. — Ты же комсомолец! Какие еще скелеты? Что ты несешь? Кто-то грыз чьи-то руки…

— Но, товарищ командир, — второй голос явно принадлежал кому-то помоложе. — честное слово, там костяков было видимо-невидимо. Немчура, пока живая была, как ошалелая, во все стороны стреляла. Гильз возле каждого валялось немеряно.

— Брось это! Я совсем другое с твоих слов вижу! — вновь заговорил густой голос командира, явно недовольный своим собеседником. — Бой там сильный был. На немецкую колонну засада. Думаю, наша часть там была, что в окружении попала. Танки с машинами бутылками с зажигательной смесью закидали. Лесная дорога узкая, на машине там не развернёшься. От зажигательной смеси, знаешь, как знатно все горит — и дерево, и камень, и железо. Поэтому немец во все стороны и палил. В лесу ведь невидно, откуда в тебя стреляют.

Второй опять что-то негромко сказал недовольным тоном, но Килиан его речь толком не расслышал.

— Со скелетами тоже все понятно. Погост там где-то старый был. Знаешь, Леща, сколько по Рассее-матушке таких погостов лежит по холмам да буеракам. Тут почитай на каждый десяток верст раньше деревенька была. Немец из танковых орудий стрелять начал. Старые могилки в итоге разворотил, костяки по разным местам раскидал. Вот тебе и картина маслом, Алексей. Ты же мне тут наворотил такого, что уши вянут…

Килиан же от услышанного едва не упал на земляной пол. Описанные вещи, увиденные партизанами на месте боя, выглядели невероятными. Он, едва только ставший магистром огня первого круга и делавший первые шаги в искусстве Некроса, физически не мог такое устроить. «Проклятье, я не очень хорошо помню, что случилось в тот день. В