относится к числу богатых людей, — сказал Холмс.

— Да. — Джейн пожала плечами. — Не знаю, но, возможно, в таких случаях действуют другие правила…

Холмс сомкнул кончики пальцев.

— Так. Что же вы тут усматриваете, скажем, загадочного? Того, что побудило вас обратиться именно ко мне?

— Два обстоятельства. — Фрэнсис бросил окурок — слава Богу, в пепельницу. — Первое. Хоть у меня нет никаких доказательств, бьюсь об заклад, что косоглазый убийца и балаганщик Калигари — одно лицо. Однако если вы спросите, почему он убил ту девушку в парке, я отвечу так же, как и на вопрос о причине моей убежденности в идентичности убийцы и Калигари: не знаю. Чутье, интуиция, черт, Бог, мистика… ничего осязаемого, ничего, так сказать, дневного…

— А второе обстоятельство? — спросил Холмс, бросив на меня выразительный взгляд, который, впрочем, мог означать что угодно.

— Я немножко поиграл в сыщика и выяснил, что ни одна карета скорой помощи с зарегистрированным номером не подбирала и не доставляла ни в одну из больниц пациента с черепной или иной травмой. Более того, так уж случилось, что именно в это время вообще не было вызовов. В клинике фон Ноймана есть автомобили, но это не кареты скорой… Не правда ли, занятно? Стоило этому Чезаре промямлить свое дурацкое пророчество, как ноги бедняги Алана тотчас и подвели его голову. Очень смешное совпадение! Мистер Холмс, вы меня слушаете?

Холмс задумчиво кивнул.

— Скажите, а что за фокусы демонстрировал этот… Чезаре?

— Чезаре, сэр, — подтвердил Фрэнсис. — Вообще говоря, ничего особенного… рвал цепи, гнул стальные трубы и так далее. Это, конечно, производит впечатление на публику известного сорта, особенно если такие штуки вытворяет человек отнюдь не богатырского сложения. Цепи-то да трубы не картонные…

— Вот как?

— Поверьте, мистер Холмс, уж я-то кое-что в этом понимаю.

— Вы поможете нам, мистер Холмс? — с очаровательной непосредственностью спросила девушка.

Мой друг мягко улыбнулся.

— Мисс Джейн, если я правильно понял, речь идет о помощи мистеру Алану, оказавшемуся в больнице. Это плохая больница?

— О, что вы! — горячо запротестовала девушка.

— Тогда ему, будем надеяться, ничего не угрожает. Вам же — тем более. Ни вам, ни вашему… э-э… другу… В данном случае угроза скорее плод вашего воображения… вы уж меня простите, мисс Джейн. Убийство бедняжки Розы может не иметь абсолютно никакой связи со всем тем, что рассказал мистер Фрэнсис… — Холмс любезно поклонился юноше.

— Может и не иметь, — как-то странно улыбнулся Фрэнсис. — Мало ли фантазеров…

— Хотя некоторые детали, — невозмутимо продолжал мой друг, — не кажутся случайно поставленными в ряд. Да и атмосфера… Кажется, она пока гораздо более ощутима, нежели само действие. Эти сумерки, некое мерцание во тьме, эти недомолвки, экивоки… И еще неизвестно, с чем нам предстоит встретиться. Словом, мне надо подумать, хорошенько подумать.

Когда дверь за молодыми людьми закрылась, Холмс покачал головой.

— И потом, Уотсон, ведь очевидно, что эти люди даже не задумываются, каковы гонорары частного сыщика моего класса.

— Вы для них бог, Холмс, — возразил я. — Богу жертвуют <и курят фимиам, а не платят по таксе.

Но Холмс, казалось, не слушал меня.

— Кажется, ваша младшая дочь работает в этой клинике? — вроде бы небрежно поинтересовался он. — Сколько лет вашей милой Агате?

— Двадцать четыре, — ответил я. — Но Холмс!..

Тем дождливым вечером я приводил в порядок свои записи о нашумевшем Тронхеймском деле Холмса, когда ему в результате гениально простого хода удалось установить, что четвертый трубочист — девушка, что и позволило разоблачить герцогиню Ф., получившую в газетах прозвище «герцогиня Синяя Борода». Ее подвели безвкусица, записал я, и маниакальная страсть к пышным и вычурным прическам, сооружавшимся, увы, на совершенно лысой голове…

Я не удивился, когда внизу позвонили и миссис Хадсон странным голосом объявила о странном посетителе: Холмс еще утром предупредил о госте. И тем не менее — каково же было мое удивление, когда мой друг по-юношески выбежал из своей комнаты и бросился навстречу субъекту, вид которого не только не вязался с обстановкой нашей гостиной, но и с эпохой, все-таки несколько изменившейся со времен короля Якова. Это был старенький католический священник в заштопанной сутане и довольно грязных башмаках, вокруг которых тотчас образовались лужицы. Он был явно смущен горячим приемом и не знал, куда пристроить свой огромный старый зонт.

— Прошу, прошу к огню, уважаемый патер! — Холмс повернулся ко мне. — Дружище, разрешите представить вам замечательнейшего — без преувеличений — аналитика Европы — патера Брауна, который любезно согласился нам помочь…

— Ах, мистер Холмс! — Патер всплеснул маленькими ручками. — Помочь! Помочь вам! Для меня такая честь…

Несколько минут они вежливо и бестолково препирались, пока миссис Хадсон не внесла на подносе кофе для нас и чашку шоколада — для гостя.

— Видите ли, Уотсон, — проговорил наконец Холмс после того, как гость, удобно устроившись в кресле у пылающего камина, пригубил шоколад, — поскольку мое появление в клинике фон Ноймана может вызвать нездоровый интерес, — по некоторым данным, там хорошо осведомлены о родственных и дружеских связях мистера Алана, — мне и пришла в голову мысль о мистере Брауне. Мистер Алан, как это ни покажется странным, его прихожанин. Вот я и обратился за помощью к нашему другу, памятуя об удачной совместной работе по делу об Эдинбургском Флейтисте… помните, Браун?

— Если б не ваш револьвер, мистер Холмс, мы сейчас не имели бы удовольствия беседовать в столь приятной компании, — с улыбкой произнес священник.

— Холмс рассказывал о вас чудеса, — счел возможным вставить я. — К сожалению, мне не удалось участвовать в раскрытии этого преступления: дали о себе знать старые раны.

— Итак! — Холмс энергично потер руки.

— Боюсь, что разочарую вас, — начал патер Браун. — Хотя, впрочем, судите сами…

Патеру Брауну удалось встретиться с мистером Аланом и поговорить с лечащим врачом. Травма, к счастью, оказалась не очень серьезной, хотя и не обошлось без хирургического вмешательства: пришлось делать трепанацию черепа.

— Звучит внушительно, однако… — Я сделал пренебрежительный жест. — Немногим сложнее аппендэктомии.

Примерно то же самое сказал и врач, продолжал патер. Условия в клинике показались Брауну просто великолепными: пристойная живопись на стенах, цветы в палатах, ухоженные — на вид — пациенты, доброжелательный персонал. Огорчили его