потому валяться без дела мне быстро надоело. И я захотел выглянуть в окно, чтобы убедиться, что вокруг меня действительно конец шестнадцатого века. Однако подсознание шептало, что для этого нужно нормально одеться. Ибо выглядывать в окно в том виде, в котором я есть — это верх неприличия.

Да ладно, я только одним глазком! Однако быстрый взгляд, брошенный в окно, меня не успокоил. Нужно было либо поверить в то, что толпа народа на улице решила организовать масштабные ролевые игры, либо смириться с мыслью, что я действительно провалился в прошлое. Определить, какой год стоит на дворе, ориентируясь только на одежду, я не мог, но то, что не 21 век — это однозначно. Так что примем на веру, что за окном именно 1587-й.

Увы мне, увы. Два извечных русских вопроса — кто виноват и что делать — встали передо мной в полный рост. Если верить попаданческим книгам, есть реальный шанс куковать в этом теле до самой смерти. Хотелось бы, конечно, верить в лучшее, но готовиться следует к самому плохому варианту. Друзей я больше никогда не увижу. Вот уж когда порадуешься, что родни нет. Расстраиваться некому. Родители оба погибли, когда я еще был студентом, а семьей обзавестись не получилось. Не сложилось как-то.

Ну и что делать в такой ситуации? Вписываться в нее! А для этого нужно подробнее расспросить Густава — кто, где, что и почему. В смысле, кто мы такие, и какие у нас перспективы.

Оказалось, что никаких. В смысле, шведский трон занять никаких. Я аж прифигел от такой простоты. Тут, блин, не знаешь, как выжить в новом для себя мире, а этот придурок короны примеряет! Хотя… с другой стороны… на всякий случай выясним всё.

Да, книжным попаданцам везло больше. Они имели дело с известными личностями и точно знали, в какую сторону крутить колесо Истории. А мне не подфартило. Я очутился в шкуре персонажа, о котором даже не слышал никогда. От слова совсем. И в эпохе, с которой я не знаком даже приблизительно. Реакция на такой фердебобль? Нецензурная. Боюсь, что мои чувства в данный момент не мог выразить даже Самый Полный Большой Загиб Петра Великого.

Так, Гоша, соберись. До сих пор ты никогда сопли не распускал, и сейчас не начинай. Да, хотелось бы прожить в родном мире подольше. Как минимум лет на 40. Но зато тебе досталась новая жизнь. Что-то мне подсказывает, что так везет не каждому. И память прежнего тела осталась. Так что психом тебя не сочтут. И на костре не сожгут. Если, конечно выпендриваться не начнешь. Необходимо упорядочить память и знания, потихоньку врасти в этот мир, а затем уже думать, куда и как двигаться дальше. Зачем-то же высшие силы закинули меня в это тело?

Понять бы — зачем. Густав, конечно, шведский принц, но вряд ли от меня ждут, что я сделаю Швецию великой империей. Это даже не смешно. Для подобной цели надо было выбрать какого-нибудь упоротого местного националиста, а не человека, воспитанного на «Ура! мы ломим; гнутся шведы!» Хотя чего гадать? Расспросим-ка Густава.

— Что делает шведский принц в университете Падуи? Разве ты не должен воспитываться в Швеции, как наследник?

— Я не наследник.

— Ага Вот это уже интересно.

Однако история оказалась не столько интересной, сколько бесперспективной. Даже если вдруг я соберусь зачем-то получить шведский трон, вряд ли из этого выйдет что-то путное. Начнем с того, что батя нашего тела, король Эрик XIV, страдает душевным расстройством. Действительно страдает, или клевещут злобные недоброжелатели — неясно. Но по описываемым симптомам, очень похоже на шизофрению.

— И давно его с трона сместили под этим предлогом? — кисло поинтересовался я.

— Прошло 19 лет.

— Бесперспективно. Вернуть себе корону гораздо сложнее, чем ее потерять.

Однако оказалось, что болезнь отца — это еще не самое интересное. Выяснилось, что Густав был… как бы это помягче сказать… не очень кондиционным принцем. Его происхождение оставляло желать лучшего. Как я понял, король Эрик XIV был мужик без комплексов. И не придумал ничего лучше, как жениться на трактирной служанке.

— Не то, чтоб меня это удивило. Не он первый, не он последний.

— Правда? — искренне удивился Густав.

— В истории моей страны был император, который тоже женился на девице… не самого благородного происхождения, — вспомнил я Петра I и его Екатерину, которую он, если верить сплетникам, вытащил из постели Меншикова.

Нет, против представителей третьего сословия я ничего не имел. Мое прошлое тело тоже не голубых кровей было. Просто… ну есть же интересы державы! И их всегда было принято поддерживать удачным браком. Дочь тюремного охранника в параметры выгодной для страны невесты не вписывается никак.

Похоже, король неплохо представлял себе, что ему скажут его приближенные по поводу такой избранницы. А потому поначалу брак был хоть и законным, но насквозь тайным. Однако после того, как Карин родила ему наследника (в лице Густава), Эрик решил сочетаться с ней браком официально. И на тот момент наследнику было уже полгода. Впрочем, при желании, даже насквозь законного наследника можно сбросить со счетов. А уж такого — тем более. Так что титул принца в данном случае — одно название.

— Мне даже года не исполнилось, когда моего отца сверг его брат Юхан, — вздохнул Густав.

— А на матери твоей он не женился?

— Как можно?!

— Еще как можно. История совсем шекспировская получилась бы. Но раз ты жив, рискну предположить, что все ваше семейство было отправлено в изгнание?

— Да.

— Вам сильно повезло. Могли бы по дороге грибочками отравиться.

— Мой отец боролся за трон! — возмутился Густав.

— Даже не сомневаюсь. Власть… она добром не отпускает.

Эпопея о том, как король Эрик пытался вернуть себе трон, меня впечатлила, да. И угадайте, без чего не обошлась данная попытка? Русское вмешательство и рука Кремля. Серьезно. Ибо в попытке вытащить Эрика из тюрьмы и вернуть ему трон обвинялся не кто иной, как Иван свет Васильевич. Который Грозный.

К сожалению, их авантюра накрылась медным тазом. Скорее всего, предал кто-то из доверенных людей. Ясное дело, что захватившему шведский престол Юхану III такой поворот дел не понравился. И он засадил Эрика в арестантскую комнату шестиугольной башни замка Вестерози. А семейство осталось жить в Финляндии, в замке Або.

— Поправь меня, если я ошибаюсь. Но наследник престола, даже в изгнании, представляет нешуточную опасность. Тебя оставили в покое? — не поверил я.

Правильно, кстати, не поверил. Ибо Густава однажды попытались утопить. Правда, делали это, по всей видимости, полные дилетанты. Поскольку Густав выжил. И тогда неудобного принца отправили с