Ты спишь себе в темнице и, наверное,

Ты о своей Дросилле и не думаешь,

Но позабыл, конечно, в бедах нынешних

И обрученье наше добровольное,

²⁹⁵ И то, что богом я давно дарована

Тебе, Хариклу, пусть лишь в обещании.

А вот Дросилла о своем Харикле здесь,

Не умолкая, слезы льет горючие,

Судьбу кляня все время и тебя за то,

³⁰⁰ Что ты не помнишь о своей возлюбленной.

Ведь так Судьба рукою смертоносною

Тебя, Харикл мой, яростно преследует,

Как и меня, Дросиллу, деву юную,

Чтоб нашу связь с тобою неразрывную

³⁰⁵ Расторгнуть и не дать соединиться нам.

Что ж ты, Судьба злодейка, не насытилась

Хитросплетеньем всяких предыдущих зол

Да и моими нынешними бедами,

И не даешь с Хариклом мне в темнице быть?

³¹⁰ Дороже света был бы мрак темницы мне,

Коль нас вдвоем с Хариклом заключили бы

И я вчера бы вместе с ним в тюрьму вошла.

А коль уж гонит нас Судьба так яростно

И разлучает, злобствуя, с тобой, Харикл,

³¹⁵ Стараясь друг от друга отделить теперь

И разлучить, увы нам, окончательно

Влюбленных и взаимной клятвой связанных,

Не след об этом забывать, отчаявшись,

Но надо, крепким облачася мужеством,

³²⁰ Судьбе навстречу выступать безжалостной.

Но спишь, а по Дросилле и не стонешь ты,

Она ж стенает и богов в свидетели

Зовет, что вечно у нее в душе Харикл.^[4]

Смотри, как цепко к дубу привязался плющ;

³²⁵ Его он оплетает с самой юности,

Он воплотился, будто, во единую

С ним плоть и полон силой обоюдною.

Так и Дросилла воедино связана

С Хариклом-мужем плотью, духом, мыслями.

³³⁰ Однако, лишь накрыт был стол вчера, Кратил

Глазами страсти жадной пожирал меня,

Зачаровать желая нагло взглядами.

О мой Харикл, о имя мне желанное!

Когда ж конец настанет нашим бедствиям?

³³⁵ А мне теперь, в разлуке горькой, кажется,

Одной утехой было б хоть взглянуть, как ты

Живешь под стражей в тяжком заключении;

И, право, хоть узнать бы только как-нибудь,

Как ты проводишь время, где сидишь, где спишь!

³⁴⁰ Оставь же сон свой, коль еще ты можешь спал

Дросиллу вспомни: стонет, плачет горестно.

Поплачь же вместе с нею, порыдай, горюй!

Ведь не из дуба же, Харикл, ты твердого:

Я верю, что ты стонешь, да и слезы льешь,

³⁴⁵ И спать глубокой ночью не способен ты,

Все время о Дросилле юной думая.

Приди же, Сон глубокий, обними меня,

Коль я увижу в сладком сновидении

Перед собою вновь Харикла милого!

³⁵⁰ Ведь часто и страдальцы и любовники,

Хотя друг с другом наяву не видятся,

Во сне ведут беседу задушевную.

Когда, печалясь, так Дросилла юная

Вздыхала и рыдала, слезно жалуясь,

³⁵⁵ Забрезжил снова день, проникнув к пленникам,

В темнице заключенным и страдающим.

Но мрак таким глубоким был в узилище,

Что побеждал он даже дня сияние.