Подобен кипарису молодому стан;

Нос выточен изящно; ровный ряд зубов

Сверкает белоснежной нитью жемчуга;

¹⁴⁵ Бровей изгибы, словно лук натянутый,

Грозят стрелой Эрота, полной радости;

И молоком, как будто в смеси с розою,

Подобно живописцу, все раскрасила

Природа это тело совершенное.

¹⁵⁰ На удивленье хора соучастницам

Была она у храма Дионисова.

На пальцах и на кончиках ушей ее

Горели, словно пламенем, карбункулы,

Кругом оправленные чистым золотом;

¹⁵⁵ И золотом сверкали руки белые,

И серебром сияли ноги стройные.

Такой была Дросилла, дева юная,

Во всей красе природной свежей прелести.

Когда ж вином упились все разбойники,

¹⁶⁰ Пируя до заката и до сумерек

И радуясь добыче, им доставшейся

(Ведь варвары привыкли напиваться всласть,

Любезны кутежи им и распущенность,

И особливо коль легко удастся им

¹⁶⁵ Добра награбить вдоволь у чужих людей),

То прекратили наконец они свой пир

Лишь для того, чтоб тут же завалиться спать.

Но вот Кратил, который был вождем парфян,

Немного протрезвев от опьянения,

¹⁷⁰ К сатрапу Лисимаху обратился так:

— Теперь, когда мы досыта наелись все

И допьяна мы вволю напились вина,

Глаза у нас смыкает непробудный сон.

Так вот уже настало время нам, сатрап,

¹⁷⁵ Всем этим насладившись, крепко выспаться;

Но ты, по правде, око недреманное,

Из нас один не должен погружаться в сон:

Ты, взяв с собой из войска лучших воинов,

Верхом объезди наших пленных связанных,

¹⁸⁰ Смотря и наблюдая, обходя кругом,

Чтоб не удрать им как-нибудь тихонечко

И нас не одурачить неожиданно,

Или, пожалуй, даже не напасть на нас,

Пока лежим мы, здесь покоясь сладким сном.

¹⁸⁵ Сатрапа Лисимаха эти строгие

Вождя распоряженья тотчас подняли,

И он, встряхнувшись и о всяком сне забыв,

Немедля стражу учредил над пленными.

Когда же свет из колесницы солнечной

¹⁹⁰ Повсюду землю озарил блестящими

Лучами и веселый, ясный день явил,

То тут же сразу пробудился вождь парфян

И, восхищенный стражей Лисимаховой,

Почтил сатрапа радостным приветствием,

¹⁹⁵ Богато обещаясь одарить его,

И посулил еще и бывшим вместе с ним

Он большую добычи часть, промолвив так:

«Ведь те, кто больше прочих перенес трудов,

Достойны непременно больших почестей».

²⁰⁰ Сказавши это, он, не медля, с ложа встал,

И поднялося с ним все племя варваров,

Спеша скорее в путь обратный двинуться.

И вот они, собравши врозь разбредшихся

Коров и коз и вместе с ними узников,

²⁰⁵ Кратилу повинуясь предводителю,

Погнали прямо их к себе на родину.

А лишь вернулись все домой в шестом часу,

В темницу тотчас заключили пленников,

Смешав их вместе с прежде заключенными —

²¹⁰ Несчастною добычей, раньше взятою.

Они, давно страдая там в узилище,

Колени охватив и павши на землю,

Свою оплакивали участь горькую

И называли только тех счастливыми,

²¹⁵ Кто под меча ударом кончил дни свои,

Лишь смерть одну считая благодетельной:

Душе ведь часто не мила бывает жизнь,

Когда ее безмерно мучат бедствия.

Дросиллу же, свирепо и безжалостно

²²⁰ Судьбой плачевной тут разъединенную

С Хариклом, нареченным ей в супружество,

К жене Кратила, варваров начальника,

Хрисилле взяли в помещенье женское.

Харикл же, в мрачном находясь узилище,

²²⁵ Стенаньями уныло оглашал его:

— О царь Олимпа, Зевс, какой Эринией

Уведена Дросилла и оторвана

Теперь от рук Харикла злополучного?

И снова с громким воплем восклицал Харикл:

²³⁰ — Увы, Дросилла, где ты? Где скитаешься?

Какое рабство терпишь ты насильное?

Какого зверя стала ты добычею?

Иль тенью бледной жизнь влачишь унылую?

Жива? Смеешься? Плачешь? Иль погибла ты?

²³⁵ Томишься? Рада? Или страшен меч тебе?

Побои терпишь? Как ты переносишь их?

Начальника какого ты наложница?

Кто господином стал тебе из недругов?

Кто кубок принимает из руки твоей?

²⁴⁰ Что если, позабывшись в опьянении,

Ударит варвар грубым кулаком тебя,

Коль ты, о горе! как-нибудь толкнешь его?

Иль ты Кратилу, может быть, приглянешься,

И он не стерпит нашего супружества?

²⁴⁵ Но только раньше кубком яда смертного

Тебя Хрисилла изведет из ревности.

О Дионис, сын Зевса, что ж ты мне давно

Дросиллу обещался дать в супружество,

Когда за это жертвоприношеньями

²⁵⁰ Почтил тебя я многими зловещего?

А ты, Дросилла, в сердце сохраняешь ли

Мысль о Харикле, о своем возлюбленном,

Об узнике несчастном, горько плачущем?

Нет, бога Диониса позабыла ты

²⁵⁵ И то, что он с Хариклом обручил тебя,

В своей неволе и тяжелой участи,

В плену претерпевая долю жалкую,

Когда Харикл Дросиллу так оплакивал,

Выдумывая всяческие ужасы,

²⁶⁰ Приблизился тут некий добрый юноша

С лицом открытым и с приятным голосом,

Такой же узник, так же в плен попавшийся,

Который, сев к Хариклу, поспешил его

Скорей утешить в их взаимном бедствии.

²⁶⁵ — Харикл, — сказал он, — прекрати рыдания;

Меня послушай и поговори со мной,

Чтоб нашею беседой дружелюбною

Ты облегчил тяжелый гнет уныния:

От всякой скорби речь лекарство верное.

²⁷⁰ Душе никак ведь не под силу жгучее

Унынья пламя затушить жестокого,

Коль не откроешь ты скорбей и мук своих

Другому, кто утешить может в горестях.

— Ты прав, Клеандр, конечно, — отвечал Харикл, —

²⁷⁵ И может только речь твоя приветная

Мои страданья усыпить тяжелые.

Но, как ты видишь, наступила ночь уже,

И надо, друг мой, ночи нам покорствовать.

Позволь же наконец мне успокоиться,

²⁸⁰ Коль мне удастся, в кратком сне сомкнув глаза,

Забыть, хоть ненадолго, все несчастия.

А завтра рано утром, только ночь пройдет,

Узнаешь о невзгодах ты Харикловых.

Пока Харикл старался позабыться сном,

²⁸⁵ Дросилла, лежа у Хрисиллы в девичьей,

Стонала горько и немолчно плакала.

И девой овладеть не в состоянии

Был сладкий Сон, излившись на глаза ее:

— Харикл, — она взывала, — о душа моя,

²⁹⁰ Харикл, супруг мой милый, нареченный