причинившая ему столько горя, победившая его, только она была важна. Ему хотелось смотреть в её глаза до тех пор, пока два зелёных озера не остудят жар, полыхающий в его душе. Хотел, чтобы она положила свои прохладные ладошки на его пылающую голову и успокоила, и приговаривала бы — всё будет хорошо, она рядом, она спасет его. Дракон снова закричал, но не от ярости, а от боли, разрывающей его человеческое сердце.
Чан Ми смотрела на огненного монстра, бьющегося в агонии. Да, она Великая Ведунья из рода Белых Богов. Она, ведунья, победила Древнего Дракона, но что-то было не так. Что-то больно давило и на её сердце, какое-то понимание. Осознание. Воспоминание…
— Янсинь! — закричала Чан Ми, — Янсинь!!!
Слёзы заволокли глаза, она видела только очертания бьющегося в агонии дракона. Но это был не враг, это был её Янсинь, единственный, на все времена, предназначенный ей. Она протянула к нему руки в точности, как во сне когда-то давно. Вот только стены больше не было.
В груди дракона что-то оборвалось. Он видел только её, свою мучительницу и свою любимую. Ненависть и любовь боролись в нём, вызывая ужасную боль. Он всё ещё кричал. Всё его тело сковала судорога, он больше не горел, весь огонь оказался запечатан внутри. Он сгорал. Её голос ворвался в его сознание и, казалось, что мозг тоже вот-вот взорвется.
И он взорвался. Огонь поглотил его без остатка, оставив только огромную кучу пепла. Чан Ми бросилась к нему, не чувствуя земли под ногами. Что она наделала? Своими руками уничтожила единственного человека, с кем могла бы быть счастлива. Она упала на колени и стала разгребать пепел руками. Искры поднимались в воздух, обжигая руки и лицо, но ей было плевать. Она повторяла, как заклинание, имя любимого. Наконец, её рука коснулась чего-то более плотного, чем пепел. Это был Янсинь. Чёрный, обгоревший, и он не дышал… Чан Ми не слышала, как бьётся его сердце… Это конец? Нет, не может быть, это не справедливо! И, тут она вспомнила, как требовала смертной казни для Ады и её подельников. Тогда она считала это справедливым приговором и, разобидевшись на всех и вся, что ей не позволили совершить убийство, лишила себя памяти. — Всевладеющий! Прости, я была неправа! Но сейчас помоги мне! — Чан Ми изо всех сил пыталась оживить любимого. Но уже понимала, что навыки первой помощи тут вряд ли помогут, — Ты уже проделывал это с папой, сделай еще раз! — Но Чанушик, у твоего отца было два сердца, потому он и выжил, что же я могу… — У него тоже два! Вы что, не чувствуете? Сердце дракона замерло, чернота из него расползается по телу, ещё немного и его душу будет не спасти! Дядя, пожалуйста, помоги, мне не жить без него… Всевладий опустился рядом с Чан Ми, выхватил из ножен клинок и ударил им в грудь Янсиня. — Что-то я не расслышала у него двух сердец, — Ариадна задумчиво смотрела на происходящее. — А и не было второго, пока он в дракона не обернулся, — ответила Красава, — он объединил в себе человека и зверя, если бы Чан Ми не подоспела вовремя, мы бы с ним не справились. Дракон с человеческим сердцем практически не уязвим. — И, тем не менее, мой лягушонок победил зверюгу, — Дана гордилась своей воспитанницей. — Не она его победила. Это всё человеческое сердце и любовь. Это Янсинь-человек не стал сражаться с Чан Ми, потому и пал Древний Дракон. — Смотрите, действительно два сердца! — Ольга вздохнула с облегчением, значит, есть шанс, что её девочка не будет страдать также, как страдает она сама. — Чан Ми, залатай рану, — Всевладий встал, держа в руках чёрный сгусток, от которого тянулся дымок. Он подошел к кромке воды и размахнувшись, что есть силы бросил в море сердце дракона. Тучи на небе расползлись в разные стороны по своим делам, выглянуло солнышко. — Уходим, не ровён час, зеваки начнут собираться. Словно дитя своё малое, неразумное, сгрёб в охапку Всевладий Янсиня и шагнул тоннель, открытый Чан Ми.
И он взорвался. Огонь поглотил его без остатка, оставив только огромную кучу пепла. Чан Ми бросилась к нему, не чувствуя земли под ногами. Что она наделала? Своими руками уничтожила единственного человека, с кем могла бы быть счастлива. Она упала на колени и стала разгребать пепел руками. Искры поднимались в воздух, обжигая руки и лицо, но ей было плевать. Она повторяла, как заклинание, имя любимого. Наконец, её рука коснулась чего-то более плотного, чем пепел. Это был Янсинь. Чёрный, обгоревший, и он не дышал… Чан Ми не слышала, как бьётся его сердце… Это конец? Нет, не может быть, это не справедливо! И, тут она вспомнила, как требовала смертной казни для Ады и её подельников. Тогда она считала это справедливым приговором и, разобидевшись на всех и вся, что ей не позволили совершить убийство, лишила себя памяти. — Всевладеющий! Прости, я была неправа! Но сейчас помоги мне! — Чан Ми изо всех сил пыталась оживить любимого. Но уже понимала, что навыки первой помощи тут вряд ли помогут, — Ты уже проделывал это с папой, сделай еще раз! — Но Чанушик, у твоего отца было два сердца, потому он и выжил, что же я могу… — У него тоже два! Вы что, не чувствуете? Сердце дракона замерло, чернота из него расползается по телу, ещё немного и его душу будет не спасти! Дядя, пожалуйста, помоги, мне не жить без него… Всевладий опустился рядом с Чан Ми, выхватил из ножен клинок и ударил им в грудь Янсиня. — Что-то я не расслышала у него двух сердец, — Ариадна задумчиво смотрела на происходящее. — А и не было второго, пока он в дракона не обернулся, — ответила Красава, — он объединил в себе человека и зверя, если бы Чан Ми не подоспела вовремя, мы бы с ним не справились. Дракон с человеческим сердцем практически не уязвим. — И, тем не менее, мой лягушонок победил зверюгу, — Дана гордилась своей воспитанницей. — Не она его победила. Это всё человеческое сердце и любовь. Это Янсинь-человек не стал сражаться с Чан Ми, потому и пал Древний Дракон. — Смотрите, действительно два сердца! — Ольга вздохнула с облегчением, значит, есть шанс, что её девочка не будет страдать также, как страдает она сама. — Чан Ми, залатай рану, — Всевладий встал, держа в руках чёрный сгусток, от которого тянулся дымок. Он подошел к кромке воды и размахнувшись, что есть силы бросил в море сердце дракона. Тучи на небе расползлись в разные стороны по своим делам, выглянуло солнышко. — Уходим, не ровён час, зеваки начнут собираться. Словно дитя своё малое, неразумное, сгрёб в охапку Всевладий Янсиня и шагнул тоннель, открытый Чан Ми.