— Земной суд ничтожен для гражданина Аёрны, — пожал плечами Гамаюн.
— Что? — Церсей озвучил всеобщий вопрос. Мастер раскрыл синюю папку и толкнул ее к Капитану, предварительно вынув один расцвеченный гербами лист.
Церсей пролистал остальные бумаги и округлил глаза.
— Что это, Мастер Гамаюн?
— Я же сказал тебе, что теперь она наша, — аёрнец спустился с судейского возвышения и направился к Селене.
Лагерт заглянул в папку через плечо касианца и поперхнулся. Лернэ вытянул шею, но ничего не смог разглядеть.
— Что там? — взволнованно спросил он, без сил откинувшись обратно на подголовник.
— Несколько бумаг от Совета Высоты, Мастер Лернэ, — пояснил Гамаюн, — и восемнадцать сопроводительных писем от Патронов, заверенные их печатями и именами. Селене Сорсе даровано гражданство Аёрны.
Зал накрыла тишина. Гамаюн протянул Селене бумагу и ручку.
— Одна подпись, дитя мое, — тихо проговорил он, — и мы заберем тебя с собой.
Селена посмотрела на него без всякой благодарности и не приняла документ. Хонор и Браво переглянулись над ее головой.
— Алк мечтал показать тебе Аёрну, — еще тише шепнул Мастер. — Проводи его домой, дитя мое.
Сорса дрогнула и поставила судорожный росчерк на листе. Гамаюн сложил документ и убрал под иссиня-черный мундир.
Тарковски и Церсей обменялись быстрыми взглядами.
— Это совершенно недопустимо, — прошипел лысый мужчина и подал знак. Десять гвардейцев отлепились от стен, подчиняясь его приказу, и двинулись к Сорсе. Хонор и Браво откинули синие плащи, заставив их замереть. Президент отшатнулся в кресле. На поясах аёрнцев висело по кобуре.
— Снаружи ждет еще дюжина моих щеглов, и на сей раз они вооружены не только клювами, — спокойно сообщил Гамаюн.
— Вы не посмеете, — потрясенно пророкотал Церсей и бросил взгляд на Лагерта. Зрачки седого маёльца обратились в две узкие черные щели. Он отнюдь не разделял уверенности Капитана.
— Аёрнцы никогда не оставляют своих, — возразил Гамаюн и обернулся к Президенту. — Земля забрала у нас лучшего сына — взамен пусть отдаст лучшую дочь.
Президент сидел, вцепившись в столешницу, с белым как мел лицом. Глаза в паутине морщин неотрывно следили за каждым движением Хонора и Браво.
— Мы можем открыть огонь в ответ на угрозу, — вкрадчиво предупредил господин Тарковски. Гвардейцы потянулись к оружию.
— Браво, у тебя зоркий глаз и меткая рука, — спокойно отозвался Гамаюн, не удостоив очкарика взглядом, — доверяю тебе самую маленькую мишень.
— Да, мой Мастер.
Тарковски посерел. Гамаюн вновь обратился к Президенту.
— Меня терзают страшные подозрения, — тихо проговорил он, — и если они верны хотя бы на сотую долю, то мы стоим на пороге горьких времен, господин Президент. И вы выбрали не ту сторону. Впрочем, думаю, выбирали за вас, — Мастер смерил лысого мужчина тяжелым взглядом. — Но сейчас я жду вашего решения. Отпустите всех аёрнцев домой. Когда Земле потребуется помощь, Совет Высоты вспомнит об этом.
Президент шумно выдохнул и разжал пальцы. Нервным взмахом руки он приказал гвардии отступить.
— Улетайте домой, Мастер Гамаюн. Улетайте все.
Хонор и Браво вывели Селену из зала. Гамаюн ушел последним, прикрывая их спины собой.
— Аёрна ценит мужество, — напоследок сказал он, но Кирина не поняла, кому адресованы эти слова, — а я всегда помню о своих долгах.