- 1
- 2
- 3
- 4
- . . .
- последняя (10) »
ПРОЕКТ ОЗМА
Ажурные соты антенны
Бессонно, и ночи и дни,
Ждут голосов Вселенной —
Нам нестерпимо одним.
И в горькой тоске одиночества
Мы со своей Земли
Слушаем небо — так хочется
Поймать голоса Аэлит…
Какое же мужество — в душу
Не пускать колебанья и страх,
И слушать, и слушать, и слушать
Молчанье с утра до утра,
И шарить, невидимым неводом
Просеивая простор,
Надеясь в бездонности неба
Нащупать хоть мудрость, хоть вздор…
СТАРАЯ СКАЗКА
Это старая сказка,
Это ласковый сон —
Полутьма, полумаски
Августейших персон,
Звон рапир, серенады,
Тонкий профиль в окне,
И в тени колоннады
Острый просверк огней,
Жаркий пламень рубинов,
Сладкой кровью — вино,
И на песнь Коломбины —
Горький смех Сирано,
Потаенная ласка,
Поцелуй в темноте, —
И отброшена маска
На последней черте…
Это старая сказка,
Это сладкая боль…
…Только в сказке остаться
И возможно собой.
БЕТХОВЕН
Медлителен, на первый взгляд спокоен,
В прозрачной стылости сентябрьского утра,
Скрипя стилом по аспиду, Бетховен
Писал: «Жизнь есть трагедия. Ура!»
Нечасто понимаем мы, насколько
Бетховенская логика мудра:
Тебя разбили? Собери осколки.
Жизнь есть трагедия. Мы выстоим. Ура!
«Со всех сторон скликаю строки…»
Со всех сторон скликаю строки,
Чтоб из толпы — создать отряд,
Чтоб навести порядок строгий —
Плечом к плечу, за рядом ряд, —
Чтобы в работе тяжкой, ратной,
Они вели свой спор с судьбой,
Идя дорогой Коловрата,
Святой и горестной тропой,
Чтоб никогда не отступать им,
Чтоб в тяжкий час — всегда вперед,
Неукротимо — как Евпатий
В последний бой на хрусткий лед…
ТАНКА
I
Когда на ветвях,
Под стылым солнцем
Заиндевелых,
Февраль распускает цветы —
Видишь улыбку весны?
II
Стоять так тесно,
Что можно пить дыханье,
Но не качнуться
На острой грани чуда —
Сладостное мученье.
ВОСПОМИНАНИЯ
I
Быстро, хищно, словно нерпа,
Проскользнула канонерка —
Будто призрак проскользнула
мимо скал береговых.
И неявственно и странно
Проступили из тумана
Зачехленные орудья…
Две наклонные трубы…
Проскользнула легкой тенью,
Серым призрачным виденьем,
Проскользнула и исчезла,
растворилась без следа.
И остались только скалы,
Створный знак с полоской алой…
Разом шхеры опустели.
Сразу стало, как всегда.
Где сейчас корабль этот?
Есть вопрос, но нет ответа.
Затонул в открытом море?
Или пущен был на слом?
Может, корпус линий плавных,
Был на гвозди переплавлен?
То ли где-то, позабытый,
не ржавеет — всем назло?
Сорок лет… Но и сквозь годы
Вижу стройные обводы,
Лодки легкое скольженье
по свинцу сентябрьских шхер.
И живет, живет, не меркнет
Образ давней канонерки,
Корабля волшебный образ
из далеких детских эр.
Вдруг из памяти тумана
Он является незвано,
Прикипел бурун к форштевню,
как седой гвардейский ус.
Проплывет, скользнет по нервам,
Серый призрак канонерки —
И исчезнет, мне оставив
лишь несбывшегося грусть.
II
Песчаная отмель обширна. На ней
Когда-то купали мы утром коней.
Давно… Но опять пред глазами встает
По-южному яркий и быстрый восход.
Всем телом я помню, насколько тогда
Была холодна на рассвете вода…
Я помню: мы мыли коней и скребли —
На коже играл первый солнечный блик,
Играл, словно мускул под шкурой тугой,
Конь фыркал, песок баламутил ногой…
Потом мы стреножили их на лугу,
Конь хлеб брал с ладони — нет ласковей губ!
И сами купались — повыше, вон там,
Где отмель кончается, против куста;
Плескались — до сини; ныряли до дна,
Стремясь под водою друг друга догнать.
Куда там! Из рук, словно смазана салом,
Всегда ускользала цыганка-русалка…
А после — верхами. Без седел, охлюпкой.
Попоной на крупе цыганская юбка…
И я отставал, восхищаясь и злясь:
Босыми ногами — коня в шенкеля!
И так мы скакали вдогонку друг другу
По росному, звонкому, сочному лугу,
И Лена смеялась, махала рукой…
Ее и сегодня я помню такой.
«Приспустим флаг…»
Приспустим флаг, на миг склоним колени
На берегу безжалостной реки —
Уже уходит наше поколенье,
Как прежде уходили старики.
Ах как легко мы жили не тужили,
В бессмертии уверены своем,
Покуда не ушел Витюша Жилин,
Едва начав уверенный подъем.
Пока еще огонь лишь беспокоит —
Скупясь? Предупреждая? Иль щадя? —
Но лишь моргнешь, едва махнешь рукою,
Как сечь начнет картечь по площадям.
Куда отступишь? Выстрелишь в кого ты?
А значит, как и требует устав,
Лишь строй храни редеющей когорты,
Плечом к плечу еще теснее встав.
Из древности пришло к нам наставленье,
Не став за тыщи лет глупей ничуть:
Чем больше выбивают поколенье,
Тем ближе надо встать плечом к плечу.