- 1
- 2
- 3
- 4
- 5
- . . .
- последняя (10) »
замечали…»
Издревле люди замечали,
Как Соломон, поэт-мудрец, —
Есть у всего свое начало,
И должен быть всему конец.
И как ни страшно верить в это,
Но все-таки когда-нибудь
Последний человек планет
Вдохнет последний воздух в грудь.
В дали веков непредставимой
Не разглядеть его лица, —
Так свет звезды сквозь клубы дыма
Способен лишь едва мерцать.
Но вдруг — души его осколок
Взорвется болью в том из нас,
Чей путь еще, быть может, долог,
Но с кем старинный род угас.
ТАИТЯНКА
Нет, не с гогеновских полотен
Легко сошли Вы,
Где знойный воздух прозрачно плотен,
Где много темной и грешной плоти
Такой счастливой.
Вы не оттуда, где шум наката
Столь равномерен,
И вереницы валов покатых
Бегут с рассвета и до заката,
Крушась о берег.
Вас породили не южный остров
И пальм фонтаны,
А оренбургских заснежий просинь,
Да Ленинграда гнилая осень
В седых туманах.
Но видно где-то сцепились гены
Лицом с изнанкой:
Сквозь Север рвется порой из плена
Юг странных женщин с картин Гогена,
Вы — таитянка.
ЛИСТОПАД
Лето, мгновенно мелькнувшее мимо,
Только прелюдия к долгому мигу,
К феерии страстной, ко дням карнавала —
Их дожидаясь, душа созревала,
Их торопила в неслышной молитве,
Чтоб в яростном буйстве осенней палитры
С ветки сорваться в неистовой пляске,
Коснуться друг друга восторженной лаской —
В каждом желанье копилось от века,
Но каждый прикован был намертво к ветке.
Теперь мы свободны! В полете, в полете
(Вы, вечнозеленые, нас не поймете!)
Кружимся, взлетаем и падаем круто —
Длинней вашей жизни такая минута!
И пусть на земле ждут нас тлен и гниенье —
Мы почва для новых, иных поколений.
СОНЕТ I
Остендских устриц не оценит голодарь,
Противен в детстве пряный вкус горчицы —
И удовольствиям непросто научиться,
О чем уже прекрасно знали встарь.
Что ж говорить о высших наслажденьях?
К ним душу день за днем, за годом год
На оселках побед, удач, невзгод
Оттачивай без самоснисхожденья.
Труд тяжек и болезнен. Но потом
Чувств обостренных тайный микротом
Мгновенье рассечет на сто столетий.
Стоцветной радугой взыграет каждый срез —
Таких сокровищ не видал и Крез…
И можно щедрым быть и не жалеть их.
«Уже не ждешь…»
Уже не ждешь — и тут судьба
Мечтою детскою поманит:
Вдруг в фиолетовом тумане
Проступит теплый алебастр.
Не равнодушный белый камень,
Что гипсу дикому сродни,
А света чистого родник,
Египта созданный руками.
Кто б думал, что на склоне дня
Такое может приключиться?
…А трепет в ямке над ключицей
Гипнотизирует, пьяня.
«Любовь — премудрая сова…»
Любовь — премудрая сова,
А не заливистая птаха:
Холодный ум не знает страха,
А в сердце — точные слова.
Бездумен пафос пылких ахов;
Гормоном правит голова;
Душа без мысли не жива —
Пустой мираж над жменей праха.
Сражен не будет наповал,
Не доведет себя до краха
Тот, кто судьбу — слепую пряху —
Сперва стихом зачаровал.
«Не все победы хороши…»
Не все победы хороши,
чреват триумф молниеносный
суровым рубищем Каноссы —
так не спеши!
Расти сады своей души,
чтоб расточать плоды без счета,
работай до седьмого пота —
и не спеши.
Дай чувству путь и вглубь, и вширь —
пусть, всеми красками играя,
горит от края и до края,
но не спеши!
Легко ошибку совершить.
но не оступится ни разу,
кто поверяет чувством разум —
так не спеши.
Познай, уединясь в глуши,
любви особое искусство:
пусть управляет разум чувством,
и — не спеши.
Наряд из слов точнейших сшив,
накинь возлюбленной на плечи,
а чтоб красив он был и вечен —
ты не спеши.
Всё измеряй на свой аршин
(любовь — она права по праву),
но даже сладкую отраву
пить не спеши.
Неиссякаем тайн кувшин,
но и в накал страстей багровых,
по одному снимай покровы,
а не спеши!
Когда же ты в ночной тиши
проникнешь в тайные долины,
то сделай миг безмерно-длинным —
и не спеши.
Лишь капля скал гранит крушит,
и если хочешь ты Фархадом
путь проложить сквозь все преграды,
то не спеши!
Кипучий натиск иссушит
и самую живую воду —
сиюминутности в угоду
ты не спеши!
СОНЕТ II
Явно посмотреть — и то не смею,
Словно опасаясь волшебства;
Полуэльф, наполовину фея
Тихо проскользнула в галерею —
Ей паркет под ноги, как трава.
Сладостно кружится голова…
Побежать, помчаться вслед за нею,
Только плоть становится мертва,
Ноги в пол врастают, каменея,
А она идет — во взглядах-змеях,
Лаокоон, вольный, как молва,
Как любовь, свободна и жива —
- 1
- 2
- 3
- 4
- 5
- . . .
- последняя (10) »