жестом протянула Святая Дева вперед руки, — Он говорил что-то про «Поволжье»! Что-то про «Саратов»! Но разве не все равно?! Мы тут все собрались, потому что хотим его убить! Отомстить за всё, что он сделал! Правда! Клянусь!

— Не лжешь…, - с трудом прошипела Аллеалла, переведя красные от ярости глаза на сжавшуюся на кровати Тадарис, пытающуюся сжать в комочек своё роскошное и почти обнаженное тело, — Действительно…

— Он каждого здесь изуродовал! Изувечил! Посмотри, что он сделал со мной! — рванула осмелевшая и воспрянувшая Дева газ на груди, — Это всё — он! Я была… на твоем месте! И как я пала! До кустов! До очереди на ванну! До похлебки из общего горшка!

— Я вам помогу! — рявкнула Аллеалла, дергая глазом и непроизвольно сжимая ручки, — Дам всё! Вообще всё! Деньги! Власть! Опыт! Заклинания! Призывных монстров! Создам вам корабль! Вы поплывете на Эригасту и убьете этого монстра! А потом… потом… я дам такого пинка его душе, что она миллионы лет не найдет нового мира для воплощения!! Дам всё!! Только убейте!!

Верховная богиня была не слегка, а даже в очень неадекватном состоянии, но этого его предшественница не замечала. Кто же из верховных богинь тесно общается с разным ничтожеством вроде покровительниц книжек?

— Убьём!! — настроение сидящей на кровати блондинки тут же переменилось на радостно-восторженное, — Обязательно! Всё, как скажешь!! Только помоги нам! Усиль нас!! А еще лучше, сделай меня главной! Я поклянусь тебе в верности! Убью Мача Крайма!!

— Ты? — настроение Аллеаллы тоже слегка изменилось, пока она разглядывала почти обнаженную блондинку самых роскошных форм, сидящую на коленях. Голубокожая, которую слегка трясло, не обращая внимание на то, что в шатёр уже сунулось несколько любопытных носиков ведьм, чуть поднялась в воздух, приближаясь к Тадарис и продолжая её разглядывать, — Гм, возможно… очень даже возможно…

— Ты же видишь, что я говорю правду! — с чувством, что только что ухватила голубую птицу удачи за хвост, продолжала распинаться Святая Дева, — Посмотри, сколько нас! Ни одна армия мира не остановит нас от мести, если ты приложишь даже немножко усилий!

— Ладно, — хрипло покивала Аллеалла, начиная зачем-то дергать себя рукой в районе пупка. Её юбка продолжала шевелиться самым необычным образом, — Мы договоримся. Кстати, а что ты делаешь сегодня вечером? А, точно, разговариваешь со мной. Но мы это немного… отложим. Чуть-чуть. Совсем чуть-чуть. Ой, юбка упала…

— Что?! ЧТО ЭТО?! К-КАК??! Почему ты приближаешься?! Нет!!

— Тихо-тихо…

— НЕЕЕЕТ! Нет!! Не надо! Я не хоч… умм. УМММММ!!!! УМММФФФФУУМММ!!!!

— Всё потом. Всё… по-том.

(спустя восемь с половиной часов, за которые на Фиоле не пострадало ни единой свиньи-босса 142-го уровня)

Над миром Фиол вставала новая заря. Где-то разумные ложились спать, где-то они вставали, поднимаясь с кроватей, где-то была глубокая ночь, а где-то середина дня. Но тем, кто спокойно почивал в своих кроватях, неважно, была ли это хижина последнего бедняка-лесоруба, либо спальные покои императора, им всем… пришлось проснуться. Даже если до зари фактической было далеко, то новая заря оповестила о своем присутствии незамедлительно и с помощью присущей всем Системы.

«Внимание, жители прекрасного мира Фиол! Произошло великое событие — трон верховной богини мира поменял владельца! Общий сбор богов Великого Пантеона мира Фиол решил, что новой верховной богиней станет Йен Чунь, покровительница семьи и домашнего очага!»

«Статус верховной богини Аллеалла изменена на: богиня, покровительница книг, мудрости и футанари»

«Богиня Аллеалла, покровительница книг, мудрости и футанари заключена под стражу за многократное изощренное изнасилование Святой Девы Тадарис (бывшей верховной богини) и ряд других лиц.»

«Статус богини Йен Чунь изменен на: верховная богиня»

«Ликуйте! Верховной богиней Йен Чунь введен категорический запрет богам на причинение вреда смертным!»

И мир скажет хором чуть ли не дословно:

— Шо, опять?!

Где-то в крошечном мирном городке, расположенном довольно близко от Великой Библиотеки, маленький толстенький человечек, сидящий в сквере на лавочке и занятый мечтательным поглаживанием собственного живота, несмело улыбнется, взглянув в зенит. А затем прошепчет:

— Ты отомстил за меня, Мач Крайм! Я знаю, что это ты!

Конец