смиренно опустила глаза в заплеванный пол, супружеская пара средних лет, одинаковым движением недовольно поджала губы и демонстративно уставилась в темное окно. Кроме названных пассажиров, в вагоне остались двое: Ника, самозабвенно читающая реферат, и какой-то худощавый парень, дремавший в самом конце вагона и ни на что не реагировавший.
Парни громко и вызывающе переговаривались, используя от силы пять-шесть слов, причем все — нецензурные. Как ни странно, у них отлично получалось понимать друг друга, и в какой-то момент, видимо, соскучившись в пустом вагоне, они решили развлечься. Танцующей походкой, раскачиваясь в такт вагону, они неспешно двинулись по проходу, пытливо вглядываясь в лица пассажиров — к кому бы привязаться. Вполне естественно, что жертвой предстояло стать ей.
Один из парней тяжело плюхнулся на сиденье рядом с девушкой, двое других нависли над ней, перекрыв дорогу к дверям и остальным пассажирам. Ника очнулась, только услышав гнусавый голос, немилосердно растягивавший гласные звуки:
— Ой, ни мааагу, дееержииите меняяяя! Какаая девка красиииивая! Рыжуля, хочешь леденееец? У меня есть один. Бааальшой тааакой…
Напарники остряка заржали, Ника подняла голову и непонимающе уставилась в наглые лица.
— Что вам нужно?
— Дак все-о! Такаая красотка — и однааа! Решили составить, типа, компанию. Ты не против?
— Послушайте, я…
— Уй ты, какая кофточка! А какого цвета у тебя лифтон?
Честно говоря, испугаться она успела. Бытует ошибочное предположение, что девушки, выросшие в рабочих кварталах провинциальных городишек, среди хулиганов и малолетних бандитов, их не боятся. Это не так. Не боятся только те девушки, которые и сами вполне могут сойти за хулиганок. Приличные же девушки, вроде нее, слишком хорошо представляют, чем может кончиться встреча с подобными типами, и потому боятся гораздо больше и, так сказать, осознаннее.
Она вся подобралась, отчаянно жалея, что на ней юбка и блузка, а не джинсы и джемпер. Прижала к груди сумку с тетрадями, максимально прикрыв вырез блузки и слишком открытую шею. Вжалась в спинку сиденья, лихорадочно соображая, что же делать дальше.
А потом раздался спокойный хрипловатый голос:
— Э, братан! Отойди от нее.
— Че?! Это ты мне, урод? Да я…
— Закрой выхлоп и дыши носом. Сказано — сваливайте. Это — МОЯ территория.
Ника во все глаза смотрела на безумца, бросившего вызов троим бандитам сразу. Это был тот самый парень, дремавший в конце вагона. Теперь, когда он стоял совсем близко, было видно, что он довольно высокий, худощавый, очень мускулистый и какой-то… опасный.
Он уступал комплекцией любому из троих темнокожих подонков, но от него исходила такая мощная волна уверенности в себе, такая спокойная и в то же время отчетливая угроза, что парни неожиданно стушевались. Тогда молодой человек словно бы ненароком поддернул рукава джинсовой рубахи навыпуск, после чего тот из троих, кто непосредственно приставал к Нике, примиряюще вскинул руки.
— Да ладно, братан, все нормально. Мы просто шутили. Просим прощения, сестренка, если что… Извини, брат!
У Ники непроизвольно приоткрылся рот. Услышать из этих уст подобные слова — чистая фантастика и слуховая галлюцинация!
Она была настолько потрясена, что в тот момент не успела толком разглядеть, что же так напугало троих крепких парней. Потом поезд остановился, и незнакомец, крепко стиснув ее запястье, почти выволок ее на платформу. Здесь Ника пришла в себя и выпалила:
— Спасибо вам большое! Я очень перепугалась.
— Не за что. Это твоя станция?
— Да. Я живу тут неподалеку. Обычно возвращаюсь домой раньше, тогда еще много народа…
— Да уж. В это время молодым девушкам не рекомендуется ездить в одиночку. Неподалеку, говоришь? Все равно не близко.
— Да что вы, я срезаю через пустырь и красные дома, там получается…
Она вдруг прикусила язык, явственно представив себе свой обычный маршрут в свете последних событий.
Пустырь, на котором расползлась вонючая стихийная помойка, не освещается ни единым фонарем. Потом начинается узкая улочка, идущая сквозь квартал «красных домов» — уродливых кирпичных пятиэтажек. Этот квартал — пустые черные глазницы не застекленных окон, фанерные временные двери, почти везде сорванные с петель, да самые разнообразные граффити, по большей части непристойные, с каждым годом все гуще покрывавшие стены. Дешевый красный кирпич нещадно крошился, внутри время от времени обваливались целые лестничные пролеты, однако и сносить всю эту красоту тоже никто не собирался.
Вот через этот зловещий квартал ей и предстоит пройти сегодня ночью… Нику затрясло.
Новый знакомый хмыкнул и неопределенно помахал в воздухе рукой.
— Пошли, провожу.
— Ой, что вы…
— Как тебя зовут?
— Вер… Ника. Вероника Волкова.
— Нам не страшен серый волк… Пошли, Ника Волк. Я — Вадим.
С этими словами он потянул ее за руку в сторону турникета, и тогда Ника разглядела у него на запястье странную цветную татуировку — дракон, сцепившийся в схватке с тигром. А ведь те парни испугались именно ее, подумала вдруг девушка. Стало быть, домой ее провожает отнюдь не спортсмен. О молодежных бандах, носящих свои особые знаки отличий в виде татуировок, в наши дни знает каждый…
Но с Вадимом было не страшно. Даже в заброшенном квартале.
Он остался у нее. Это произошло на удивление просто и естественно. Ночевал на диване, не раздеваясь, а Ника не спала всю ночь, прислушиваясь к его дыханию и пытаясь разобраться в нахлынувших на нее чувствах.