Долгая навигация

Матрос должен обладать следующими качествами: 1) здоровье и выносливость; 2) привычка к дисциплине; 3) привычка к морю…

Адмирал С. О. Макаров

…Что еще читателю от матроса требуется?

А подробности вот.

Борис Лавренев

ВЕСЛА Повесть первая

1

В бухту вернулись ночью.

Ночь была сырая, с туманом. Якорь шлепнули в четыре утра, а уже к восьми, успев позавтракать и вымыть палубы, зевая, выбрались на подъем флага.

Светлая вода стелилась под бледным солнцем, мачты высились в дымке, лежала сразу за кормой, в трех метрах, по-утреннему безлюдная стенка, и спать хотелось — невыносимо.

Пропели в динамиках над притихшими палубами позывные «Маяка», гулко пикнуло шесть раз. «Флаг — поднять!» — закричали на все голоса по кораблям.

— Флаг поднять, — зычно скомандовал дежурный старшина Дымов, и сигнальщик Синьков, неизвестно о чем размечтавшись, чуть было не поднял флаг кверху морем.

Нелепую эту затею пресекли, но порядок был поломан. Сразу после роспуска строя старшина сигнальщиков Вовка Блондин имел с командиром краткий разговор и по итогам этого разговора пообещал Синькову сделать из него уставного матроса.

Дальше пошло еще хуже.

В это светлое июльское утро корабль вставал на неделю в плановый ремонт, что представлялось многим разновидностью отдыха. Неделю не будет моря, болтанки, тревог и ходовых вахт, неделю можно вволю и не спеша копаться в своем хозяйстве. Примерно так размышлял радиометрист и по совместительству киномеханик Дима, разложив в кубрике киноаппаратуру и подключая ее в тот самый момент, когда электрики без предупреждения перешли с переменного тока на постоянный.

Электрики позже клялись, что о переходе объявлялось по трансляции дважды, просто в кубрике отказал динамик, за который положено отвечать радистам. Радисты не ответили ничего, потому что молодой радист ушел на занятия, а Зеленов уже был отправлен мыть борт. Дима молчал и смущенно и хитро улыбался. Фокусы с электричеством случались часто, и у Димы, наученного опытом, в усилителе стоял надежный «жук», отчего у электриков вышибло кормовые предохранители. Маленький Коля Осокин бегал по главному коридору и кричал, что эта РТС его с ума сведет. Из-под комбинезона у Коли синела тельняшка, а на шее висела лампочка. Кричал Коля так громко, что из всех люков высовывались на него посмотреть. Отворилась дверь камбуза, в коридор задом вперед вылез сердитый Доктор в грязноватой белой курточке, вытащил огромную дымящуюся кастрюлю с компотом и попросил Колю орать потише, а еще лучше — не мешать.

Здесь, очевидно, я должен пояснить читателю, что РТС есть не что иное как корабельная радиотехническая служба, состоящая из акустиков и радиометристов, и что и случаях неполадок вся верхняя команда видится людям из машины как беспомощное и бестолковое сборище потребителей электрического тока.

Следует сказать, что докторами зовут на малых кораблях фельдшеров, даже если фельдшер, как наш Доктор Слава, служит на борту второй месяц и ни на что, кроме чистки картошки, не годен.

Следует также сказать, что большую кастрюлю на корабле зовут лагуном и ее ни в коем случае не нужно путать с кранцем, плетеным мешком, служащим для предохранения бортов от удара. В лагунах варят щи, макароны по-флотски, варят в них и компот. Компот варят на гудящем огне и в тихую погоду на стоянке для вкуса опускают за борт остудиться, так как самый лучший компот не порадует душу, если он недостаточно охлажден.

Низенький и пышно усатый Доктор Слава вынул из кармана курточки моток линя и начал обвязывать дымящийся лагун. С ночи он был рабочим по камбузу, от недосыпа все валилось из рук, и он успел выслушать от кока немало интересных соображений относительно докторов вообще и собственных способностей в частности. Теперь кок велел ему остудить компот, прибавив в сердцах: «Не утопи!»

Доктор, сопя, обвязывал лагун и придумывал, что же такое он скажет коку, когда кончится после ужина его дежурство. Этими двумя занятиями Доктор увлекся настолько, что совершенно не слышал, как динамики, погромыхивая железом, скомандовали голосом Дымова: «Кр-ранцы по пр-равому борту!» Скомандовали, как выяснилось, затем, что стоявший по правому борту «сто восьмой» решил отходить от стенки. На нем уже отдали швартовы и начали выбирать якорь-цепь. И когда по всему борту вывесили плетеные мешки, на шкафут, растопырив усы, вылез Доктор и, не глядя по сторонам, сунул в сужающуюся щель между бортами лагун с компотом.

Компот бы спасли, но у лагуна оторвалась ручка.

Дизеля покрыли сцену дымом. Лагун утонул. Карлу Сермукслису обварило руку кипятком. Торпедиста Сеню сшибли с ног, и он, морщась, растирал коленку. «Сто восьмой» грузно протерся вдоль всего борта, сорвал и утопил штук пять кранцев и крепко ободрал краску под полубаком.

Старшина торпедистов Дымов, которому привалило счастье дежурить по кораблю в такой денек, прибежал на полубак, свесил тяжелое тело через леера и долго рассматривал ссадины. Затем он распрямился и, не стесняясь, высказал все, что он думал о Докторе, о замечательных моряках на «сто восьмом» и о том разгильдяе, который привязал кранец к леерам и исчез с полубака неизвестно куда, вместо того чтобы бегать с кранцем вдоль борта.

Окончить Дымову не удалось. У ног его откинулась крышка люка и худой и белобрысый старшина акустиков Дунай раздраженно поинтересовался, будет питание на его станцию или нет.

По дороге вниз Дымов, как мог мягко, объяснил взволнованному коку, что сухофруктов у него, Дымова, нет, и лагуна запасного тоже, и он не знает, из чего и в чем варить компот взамен безвременно утопшего, это забота кока, старшины баталеров мичмана Карпова и, наконец, Доктора, который не понимает, чем лагун отличается от кранца, и если кок ищет большой человеческой правды, то пусть идет искать ее у мотористов, которых сто лет просили приклепать ручку к лагуну наново, а его, Дымова, волнует одно: чтобы стакан ледяного компота был к моменту снятия командиром пробы и ни секундой позже. Коля Осокин, увидев Дуная, громко закричал, что дизеля гоняли час и никакого питания больше не будет, тем более что на РТС предохранителей не напасешься. Дымов послал обоих к механику и повернулся к радисту