подтягиваться, а нижними отталкиваться.

— Хвост всё равно не помешал бы! — припечатал Х’Арефар. — Длинный и тонкий, наверное. Нет, не растите! Это не было руководством к действию, я просто рассуждал!

— Извините… — выдавил из себя К’Осщерш. Сейчас бы голову опустить к самому полу, выражая раскаяние, но у его существа была слишком короткая шея, стоя к полу не пригнёшь. Да и не чувствовал он никакого раскаяния — одно лишь раздражение и обиду. Эх, не привык он к таким выволочкам! Ладно, те несколько отросших нижних позвонков он потом уберёт, под шерстью их не так уж и видно, наверное. Кстати, раз профессор сказал, что без волосяного покрова было лучше, может быть, избавиться? Из-за него почему-то нарушается терморегуляция организма, вот и кожа начала выделять влагу по всему телу, и от шерсти потянулся неприятный запашок.

— Итак! — профессор сел, удобно опираясь на свой толстый хвост, и неодобрительно воззрился сверху вниз на К’Осщерша. — Ничем, кроме оригинальности, ваше… грхм… создание похвастаться не может. К выживанию не приспособлено. Выдающимися умственными способностями явно тоже не отличается. У него даже крыльев нет! Вот объясните, крылья-то вам, чем не угодили? Как ваш червяк должен спасаться от опасности?

Терять было уже нечего и К’Осщерш ответил:

— Ну, крылатых-то каждый первый для зачёта придумывает!

— «Ну»! — передразнил профессор. — Может, не случайно придумывают-то? Крылья — высшее достижение телесной трансформации, придуманной нашими предками, а вы в погоне за оригинальностью… Эх, да что говорить? Превращайтесь обратно, и чтобы я больше не видел это позорище. Вы всерьёз думали, что я вам позволю выйти перед высоким советом академии в подобном виде?

— Я… — начал К’Осщерш и замолчал. Произнести и «да», и «нет» было одинаково невозможно. — Я придумаю другое существо.

— Уж будьте любезны! И поскорее. А пока незачёт вам, студиозус! Так и быть, не стану заносить его в вашу табличку успеваемости, исключительно ввиду ваших былых заслуг! А теперь… — Х’Арефар выразительно кивнул.

К’Осщерш забормотал формулу обратного превращения, представляя, как перестраивается тело, как меняют форму, утолщаются и удлиняются кости, как увеличивается в объёме крепкая плоть, как вытягивается шея, как покрывается броней крепкой чешуи кожа…

— И по какой причине, позвольте осведомиться, вы медлите? — прошипел над самым ухом профессор, обдав его опасным жаром.

— Я стараюсь!

Кости хрустели, по телу пробегали судороги, сжимались и разжимались пальцы, грохотало в ушах, лязгали челюсти. Сильнейшая вспышка боли скрутила К’Осщерша, швырнув на пол. Мир перед глазами закрутился и исчез в чудовищной чёрной воронке.

К’Осщерш пришёл в себя, лёжа на полу все в той же аудитории. Над ним покачивалась голова Х’Арефара. Было нестерпимо холодно и жёстко.

— Очнулись? — неприветливо осведомился профессор.

— У меня вышло?.. — начал было К’Осщерш, но, ещё не успев закончить, понял, что нет. — Почему я не могу превратиться?! — в панике взвыл он.

Шутки-шутками, но даже у детёнышей обратное превращение в заданную родителями форму всегда получалось без проблем. Проблемой было удержаться в чуждой форме. Он, конечно, вплёл в заклинание превращения парочку дополнительных стабилизирующих формул, но там не было формулы необратимости, он мог в этом поклясться! Почему что-то пошло не так? Драконы могут жить бесконечно долго, неужели он обречён провести отпущенные ему тысячелетия в этой вот форме?!

— Не знаю. — Профессор выглядел озабоченным, дым из его ноздрей больше не шёл. — Это необычное осложнение. Пожалуй, стоит оповестить ректора. Оставайтесь здесь… а впрочем, куда вы денетесь без крыльев!

С этими словами Х’Арефар направился к выходу и улетел.

К’Осщерш обхватил себя верхними конечностями. Его колотила дрожь, зубы стучали. Да что же с ним такое произошло и как скоро получится это исправить?!

* * *

— … мы вынуждены признать поражение. Несмотря на все наши усилия, вернуть прежнюю телесную форму студиозусу К’Осщершу возможным не представляется. Созданное им существо оказалось чрезвычайно устойчивым. К любым известным нам заклинаниям обратимости. — Глава консилиума, почтенный Т’Рорфар развёл крыльями, а высокое собрание, расположившееся на выплавленных в камне широких каменных помостах, неодобрительно воззрилось на незадачливого студиозуса.

К’Осщерш ответил им вызывающим взглядом. Зал собраний мог вместить до тысячи студиозусов, преподавателей и родителей студиозусов, но сегодня здесь присутствовало лишь около полусотни посвящённых в случившееся. Ишь, расселись! К’Осщерш удивлялся самому себе, но повсеместно уважаемые драконы из академических кругов, к коим он прежде испытывал лишь почтение, сейчас не вызывали ничего, кроме отвращения. Толстые неповоротливые туши с нелепо длинными шеями и хвостами! А эти коротенькие верхние лапки? Неужто сами не видят, насколько удобнее длинные конечности с ловкими пальцами? Им бы и правда превозносить его до небес за столь удачное изобретение, себе сделать такие же, но ведь нет! Это он для них уродливый и убогий! Какая удивительная косность, нежелание признавать очевидное!

«Что со мной не творится? Я не должен так думать. Я не прав…» — мельком подумал он, но мысль, едва родившись, растворилась во вспышке ярости, которая в последнее время охватывала его всё чаще и чаще.

Несколько месяцев К’Осщерша изучали, подвергали многочисленным заклятиям, не приносившем ничего, кроме страданий. Его осуждали, его проклинали… Кое-кто, впрочем, даже жалел. Немного. Как смертельно раненого и не поддающегося излечению, которому остаётся только отгрызть голову из милосердия. Будь у него нынешнего шея подлиннее, наверняка кто-нибудь этим уже озаботился бы. В конце концов, он устал бояться. Он знал, что обречён — ему об этом прямо сказали. Академия не могла его держать в своих стенах вечно, а семья отказалась принимать — мол, затопчем ненароком или съест кто по ошибке.

«Ну-ну, не подавитесь только», — подумал тогда К’Осщерш, глубоко задетый таким ответом родных и, запалив на запрет вносить новые изменения в изначальную формулу заклинания, укрепил кости, так, чтобы их нельзя было запросто разжевать. А заодно перекроил систему пищеварения, чтобы подолгу обходиться без пищи, укрепил кожу, придав ей приятный взгляду серый оттенок, избавился от шерсти, вернул округлую форму черепу. Вот пусть теперь попробуют назвать его розовым червяком!

— …однако, в ходе изысканий, за которые следует благодарить профессора Х’Арефара, удалось выяснить, что случаи