в слизняка. Люк поморщился и покачал головой, когда побежал к своему собственному кратеру. Нет, он не хотел думать о слизняках, не тогда, когда свинцовые пули рычали повсюду.

Его нырок в воронку от снаряда принес бы не хуже бронзы на последней Олимпиаде. Люк снова покачал головой. Это были игры Гитлера, и черт с ним.

Время еще раз осмотреться. Неподалеку горели немецкие и французские танки. Густой черный дым, поднимавшийся от них, скрывал поле так же хорошо, как и любой шквал дымовых снарядов, выпущенных немецкой артиллерией.

Люк выстрелил в другого Бошу. Опять же, он понятия не имел, ударил ли он его. В каком-то смысле это было не так уж плохо. На его совести одним парнем меньше. Он хотел бы, чтобы у этого конкретного органа был выключатель, которым он мог бы щелкнуть, или вилка, которую он мог бы вытащить. Ему не нравилось думать обо всем, что он сделал, но иногда они всплывали наружу, хотел он этого или нет.

“Давай же!” — прохрипел сержант Деманж. “Что сказал тот американский морской пехотинец на прошлой войне? ‘Ты хочешь жить вечно?”"

Самолеты низко проносились над полем боя, стреляя из пулеметов. Люк начал двигаться, но снова замер, не то чтобы это принесло ему какую-то пользу, если бы эти зондирующие пули нашли его.

Они этого не сделали. Истребители не были "мессершмиттами". Это были английские Ураганы, кругляшки на их широких крыльях смотрели на Люка вывернутыми наизнанку, потому что красный был в центре вместо синего. И они стреляли по немцам.

“Посмотрим, как вам это понравится, кошоны, салаудс!” он радостно завопил. Он слишком много раз оказывался на другом конце дистанции. Здесь, как и во многих других местах на войне, лучше было отдавать, чем получать. Сейчас…Было ли у англичан что-нибудь похожее на Stuka, чтобы они действительно могли дать немцам то, за что?

Похоже, они этого не делали, но, возможно, того, что у них было, было достаточно. Боши наслаждались воздушными атаками не больше, чем кто-либо другой. Лишь немногие из них бежали — они были хорошими солдатами. Но это все равно лишило их крахмала. И через мгновение после того, как Ураганы с ревом унеслись прочь, французский танк подбил то, что должно было быть командирской машиной противника. С тех пор несколько немецких танков, все еще двигавшихся, больше не работали вместе так гладко.

“Давай же!” Сержант Деманж повторил, на этот раз более настойчиво. “Так было и летом 18-го года. Если мы хорошенько их оближем, мы их достанем". Мы их достанем — на les aura. Лозунг последней войны должен был казаться таким же устаревшим, как юбки, скребущие землю. Почему-то этого не произошло.

Люк выбрался из воронки от снаряда и побежал вперед. Черт возьми, немцы точно отступали. Да, они были профессионалами. У них была арьергардная охрана с автоматами, чтобы убедиться, что никто не будет сильно преследовать их. Но они отступали. Они не прорывались. Они не прорвутся. А если бы они этого не сделали, то не выиграли бы войну в спешке. Что произойдет, когда они тоже это увидят? Люк закурил "Голуаз". Это была их забота, а не его. Он продолжал наступать.