назад. «Будто он их не носит совсем!» — разозлилась принцесса: «Зря, что ли, подарила?!»

— Эй, ты, — мальчик поднял взгляд и встал сам, а претензии девочки застряли в горле.

Кид плакал. И вовсе не маленькими льдинками, а водопадами, как вдруг снова сел на снег, прижав к лицу колени, и слабо захныкал.

Тогда Аоко не поняла, но позже до неё дошло — он не хотел плакать в подаренные ей варежки, не хотел портить их. Но тогда ей было не до этого.

Девочка положила руку на его плечо и немного приобняла мальчика, уложив большую сумку с подарками рядом с собой. Сейчас ему нужно было тепло и комфорт вовсе не в физическом смысле. Пусть он сначала успокоится, а подарки уже потом.

— Папа, — вдруг шепнул её друг, — Папа ушёл… навсегда.

Аоко замерла и вспомнила: через месяц после смерти матери её отец тяжело заболел и долго, не двигаясь, лежал в кровати. Все пророчили смерть, наблюдая, как его лицо принимает белый оттенок. Он бледнел и чах прямо перед ней, а когда он кашлял, Аоко, как и мальчик, прятала лицо в колени. Этот глубокий и раздражающе громкий кашель вырвался из горла и выходил на платок, который быстро становился мокрым и заменялся. Каждый раз Аоко боялась, что потом он закашляет кровью, как в одной ужасной сказке.

Но через два месяца её отец поборол болезнь. Девочка сходила с ума от счастья и хвасталась всем подданным, какой её папа молодец. Это было первое чудо, заставившее её поверить в настоящую магию!

Но… у Кида всё было не так. Его отец не смог побороть смерть; Аоко не знала что сказать. Она крепче обняла мальчика, а потом на рефлексах взяла сумку и показала ему содержимое.

— Это ничего не исправит, но… Счастливого Рождества! Будешь кушать? — она постаралась улыбнуться, но сама чувствовала, что у неё ничего не вышло. А мальчик обнял подарок и заплакал ещё громче, получив из рук подруги пару бутербродов. Он откусил кусочек и посмотрел на принцессу.

— Я… ничего не смог взять. Мама хочет переехать, — тут принцесса испугалась. Навсегда? Она не увидит нового друга на следующее Рождество? — на другую улицу. Оттуда сюда очень страшный путь, полный бешеных собак. А другой путь через речку, а в речке — рыбы!

— Рыбы? — Кид кивнул, задрожав, — Рыбы вкусные.

— Рыбы страшные! — Аоко скромно хохотнула.

— Боишься рыб?

— Да, они отвратительны! — стараясь не засмеяться, девочка прикрыла рот руками, но мальчик, доев бутерброд, сам смог слабо улыбнуться и обернулся куда–то за дерево, взявшись за что–то в снегу. Он долго рвал что–то руками, потом изменился в лице на неловкое удивление хулигана, когда план побега не удался, и снова что–то оторвал. А потом резко повернулся, — Счастливого Рождества!

В его руках был белый цветок на толстом, буром стебле. Аоко помнила, что он назывался «Морозником» и мог вырасти зимой прямо на улице. И девочка обожала цветы, не меньше пуговиц. Приняв вырванный, она подошла туда, откуда мальчик взял подарок, и так же сильно вырвала ещё один, только уже не отдирала корень, а закинула всё во вторую сумку.

— Может, попросишь маму проводить тебя? Я бы с ней встретилась.

— Не думаю, что она поверит в то, что я видел принцессу, — принцесса засмеялась и присела рядом.

— Расскажи о маме. У меня вот нет мамы, мне интересно.

Кид смутился, но кашлянул и взял себя в руки. Он заговорил:

— Она весёлая, любит шутить, но она строгая. Очень строгая, — мальчик улыбнулся ещё шире, а в его голосе появился тот самый озорной тон, — Знаешь, ты мне нравишься. Ты девочка, но с тобой можно по–дружески разговаривать. Все другие девочки обожают формальности, а ты классная!

— Правда? Я ненавижу формальности. И мои подруги тоже их не любят. Ну, может Соноко, — но таинственный друг про подруг не слушал. Он вновь громко сказал:

— Вот видишь? Ты классная! — его весёлая улыбка заставляла щёки алеть лучше любого сильного мороза. Принцесса всё равно готова была просидеть здесь час, но мальчик встал и отбежал метр вперёд от дерева, — Принцесса, я рад был бы остаться, но мама просит меня вернуться рано. Огромное тебе спасибо. Я обязательно приду к тебе в следующем году, обещаю!

А дальше лишь спина пальто, полного заплаток, и знакомая ей чёрная сумка удалялись куда–то вдаль, пока девочка сжимала в руке подаренный ей морозник.

«Такой странный ребёнок, от печали до улыбки!» — тогда подумала Аоко, разворачиваясь к замку. Ей хотелось рассказать всем о друге, но дома слуги обсуждали договор с соседним королевством, да и вряд ли бы кто–то послушал. Даже подругам говорить не решалась, раздумывала.

И на Рождество, как всегда пожелала новой, более долгой встречи, посадив оторванный с корнем цветок в садик внутри замка.

Десятый год Аоко помнит очень хорошо. Очередная ярмарка с подругами, красивое колье с сапфиром на день рождения и обещанный визит принцев в её замке. Все подруги сразу выстроились в ряд, обсуждая всё, что знали о десятилетних мальчиках, что вот–вот появятся в тронном зале, а потом потеряли дар речи, заметив троих действительно прекрасных юных принцев.

Больше всего в память принцессы врезался принц Шиничи. Она чуть не признала в нём её друга с рынка, они были как две капли воды похожи, но рядом с мальчиком стоял его живой отец, да и такое точно бывает только в книжках. Но этот принц взаправду приглянулся ей больше всех: в его глазах она увидела искренность, настоящую вежливость, непритворную доброту, внимательность, но при этом спокойствие и собранность — в одном лишь взгляде! Однако главной причиной стало то, что его официально называли умнейшим принцем на всей планете. А Аоко ценила ум до крайней степени фанатизма. Неужто перед ней стоит настоящий идеал?!

Но так же быстро, благодаря своей смышлености, проследила за его взглядом — он остановился на принцессе Ран. Конечно, принц, который показался ей идеальным, заслуживал идеальной принцессы. И Аоко была не против: её смущённая новым знакомством подруга тоже заслуживала лишь идеального супруга. Пара сложилась моментально, а крики повздоривших родителей остались на заднем фоне.

Вторым она запомнила смуглого принца, которого назвали смелейшим на всей планете — принца Хейджи. Он тоже был умным, но немного уступал давнему другу Шиничи, зато отличался активным и неудержимым характером. Такое тоже во вкусе Аоко, и она вежливо представилась немного безучастному