Цена доверия. Кн.1. Шаг вперед, два назад

Пролог

1

Тьма.

Тьма подступала к жертве медленно.

Сначала от порыва ветра погасла свеча, оставленная на каминной полке.

Затем, словно предупреждая об опасности, скрипнули ставни распахнутого настежь окна, но женщина, спящая на узкой кровати, не проснулась, только вздрогнула, свернулась клубочком, закрывая лицо локтем.

И в завершение потух огарок свечи, что стоял на круглом прикроватном столике. Тьма, воцарившаяся в комнате, наконец-то добралась до жертвы, накрыла ее мраком, точно посмертным саваном. Женщина, словно почувствовав неладное, открыла глаза.

И закричала.

Тут же скрипнула дверь, впуская в комнату из коридора свет и человека в длинном домашнем халате. Холодная тонкая ладонь погладила проснувшуюся по голове, успокаивая.

— Дыши, Ли, дыши. Я здесь. Все будет хорошо.

Она глубоко вдохнула, почти насильно пропихивая в легкие прохладный ночной воздух. Пальцы вцепились в чужую ладонь, царапая мужское запястье до крови.

— Дыши, Ли. Ради меня, дыши.

Вдох-выдох-вдох-выдох. Паника, накрывшая сонный разум, медленно отступала во тьму. До следующего раза.

Мужчина не стал спрашивать, что ей снилось. Он и так это знал.

Пришедшее в себя тело задрожало от возникшего в комнате сквозняка, и женщина, поежившись, перевернулась на бок, закуталась в одеяло из невесомой аламейской ткани баретто. Мужчина хотел встать, но она поймала чужую руку, сжала ее своими, еще более холодными пальцами. То, что он сказал… Да, она хотела поверить сказанному, отчаянно хотела. Но не могла.

— Мы не справляемся, Лав.

Ее голос был хриплым, словно она недавно кричала или распевала немелодичные тижийские обрядовые песни.

Мужчина сдержал усталый вздох, но голос его все равно прозвучал во тьме безнадежно:

— Мы что-нибудь придумаем.

— Время уходит.

Он знал это и без нее, поэтому только отвернулся. Она сильнее сжала его руку.

— Я не сомневаюсь в тебе, я… боюсь. Вечером пришло письмо от генерал-губернатора. Понимаешь? Даже не от ведателя провинции, а от главы всего округа! Выше только министры и сам Господарь! Генерал-губернатор вен Глин считает, что мы неспособны справиться с бедой самостоятельно.

Лав недовольно поджал губы. Она не видела этого, но точно знала, что он сделал именно так.

— Пусть назначат нового старда. Я за эту должность не держусь.

Ах, если бы они могли вот так легко все это бросить! Но это должность рода. Повинность, что несет аристократическая фамилия перед самим правителем Серземелья.

— Стардом назначают самого крупного землевладельца, Лав. Уже более ста лет эту должность занимает род вен Силь, безукоризненно смотря за благополучием края. А мы вот уже второй год не можем полноценно исполнить свои обязанности перед господарем.

Он было нахмурился, но ее "мы" согрело душу.

— Я съезжу завтра в Нахолмье, узнаю, как обстоят дела у соседей. Не волнуйся, никого сюда не пришлют. В крайнем случае передадут обязанности другому роду и все.

Она кивнула, всем сердце желая поверить его словам.

— И никто никогда не узнает?

Мужчина вздрогнул. Посмотрел на собственные руки, словно мог видеть их в темноте во всех подробностях, скривился.

Она точно знала, что в это мгновение он скривился.

— Да, — вмиг охрипшим голосом согласился он. — Никто никогда не узнает, куда он делся.

Его сухие губы коснулись ее лба, и она, успокаиваясь, откинулась на подушки. В ту ночь она почти ему поверила. Махнула рукой, зажигая новую свечу в канделябре, проводила его силуэт слабой улыбкой, сигнализирующей: "все нормально, я в порядке", хоть и долго всматривалась потом в клубящуюся в углах комнаты тьму, жадно смотрящую на нее в ответ. Надежда, что все останется как прежде, позволила ей заснуть перед рассветом, когда мрак за окном стал сереть. Но надежда ее обманула.

Как всегда.

Теплое яркое утро казалось очередным даром небес: хорошая погода вот уже второй год редко посещала эти края. Столовая наполнилась светом, ароматом терпкого кофе и запахом сцины — специальной краски, замешиваемой по особой магической формуле, которая использовалась в Серземелье для печати периодических изданий. Обычное утро. Либена вен Силь неторопливо позавтракала, и, когда тарелку унесли, взялась за разбор корреспонденции. Читать утренние газеты за чашкой кофе ее приучил Лав год назад. Ей нравилась эта привычка. Ей вообще нравилось все новое, что появилось в ее жизни за последние два года. Либена отложила в сторону "Честного сплетника", просмотрела бегло "Новости Блотоземья" и в последнюю очередь обратила внимание на лежащие на подносе письма. Почти все они были деловыми и адресовались Чеславу. Но на одном стояло ее имя.

Толстая бумага с посеребренным вензелем выделялась на фоне обычных докладов управляющих или тонких листков личной переписки. Либена вен Силь осторожно взяла дорогой пергамент левой рукой, долго всматривалась в рисунок печати, а потом резко на выдохе ее надломила.

Фиолетовые буквы — цвет государственной корреспонденции — складывались в ужасные слова. Смысл сухих, казенных фраз, казался орудием пыток. "Извещаем… направлен… для ликвидации существующих затруднений и возможной временной передачи права управления землями стардства наиболее выгодным обеим сторонам путем… В срок четыре месяца… По личному распоряжению Господаря…"

Первое, что до нее дошло: чужак. Его посылают в Блотоземье решить проблему, с которой не справился род вен Силь. Он приедет сюда, в их дом, он претендует на земли их древнего рода и его место в обществе.

То есть на все, что у них есть.

Чужак. Здесь.

Либена бросила письмо, словно оно жгло ей руки. То упало на стол. Женщина ясно увидела, как в ярком свете солнечных лучей фиолетовые буквы приобретают алый оттенок.

Уютный мир на двоих, который они выстраивали так долго, рушился ей под ноги, грозя похоронить под своими осколками и ее саму.

2

Приказ передали под вечер, когда половина неба уже окрасилась в розовый цвет. Невзор сид Гарне как раз дописывал очередной отчет об обеспечении гарнизона столицы зимней формой. Точнее об отсутствии таковой. Огромный кабинет, уже два дня как лишившийся большого дивана на позолоченных ножках, кофейного столика и прочих подобных вещей, был теперь заставлен пыльными массивными шкафами, медленно наполняющимися различными документами. Сам новый начальник сидел на простом стуле без подлокотников за большим столом из ирденского дерева, заваленным бумагами. Стол сиду Гарне тоже не нравился своей роскошью и аляповатостью, но он по