проблемы. В детстве я была маленькой и чернявенькой, такой, впрочем, и осталась. Сестра же наоборот, была худой высокой блондинкой с прямым точеным носом, каштановыми бровями, карими глазами и большим ртом. В школе над ребенком смеялись, считая ее ужасно тощей и некрасивой. Однако после пятнадцати лет из лягушонка медленно, но верно вылупилась настоящая славянская царевна с женственными формами и презрительным взглядом из-под длиннющих ресниц. Но это случилось позже. А до того мы боролись с общественным мнением, как могли. Собственные, как мне казалось в детстве, недостатки внешности я компенсировала усиленной учебой, занятиями спортом и музыкой. Поэтому, когда мне исполнилось пятнадцать лет, мальчишки из нашей музыкальной школы, создавая свою рок-панк-фолк- и т. д. группу, пригласили меня сначала клавишницей, а потом и вокалисткой. Маринка же, на правах любимой и младшенькой, постоянно мне завидовала, не пытаясь изменить свою жизнь к лучшему. Однажды я привела ее на гимнастику, которой с удовольствием занималась сама, рассказывая сестре про гибкость и мышцы. Вдохновившись моими словами, она сходила на пару занятий и отказалась, заявив, что на нее давит преподавательница. Я искренне возмутилась: ведь если не постараешься, то и результатов и не получишь! Но мама ее пожалела и отдала заниматься модным тогда теннисом, уговорив отца и своего брата проспонсировать недешевые тренировки. Но Маринка его тоже бросила, изобретя предлогом боль в сердце, хотя, думаю, у нее ныли неразвитые мышцы. В музыкалку она вообще не пошла, отговорившись тем, что от моих упражнений у нее звенит в ушах, а на свои тем более не хватит сил. Но, надо отдать ей должное, училась она хорошо, что позволило поступить ей в юридическую академию и благополучно ее закончить. К тому времени она как раз почувствовала свою внешнюю исключительность и сделала для себя вывод, что завидовать ей должна я. Каким же ударом тогда для нее стало мое замужество! Она обиделась и не разговаривала со мной почти три года. Поэтому и к матери я ходила не часто. В-основном, когда Маринка была на работе. Вот и теперь, оказывается, с ней что-то приключилось. Не дай Бог, разгребать мне придется. А ведь точно, иначе бы мать и не позвала.

– Так что произошло? Свадьба, пожар, беременность? – Лаконично еще раз поинтересовалась я.

– Мариночку с работы уволили. – Пожаловалась мама.

– И что она натворила? В постель к боссу запрыгнула на глазах всего коллектива? Или его жена их застала?

– Света, как ты можешь! Марина такая ранимая девочка…– Начала хвататься за сердце мама. – Все пытаются ее оклеветать, все ей завидуют!

– А, значит, коллектив присутствовал!

– Понимаешь, после таких инсинуаций любая порядочная девушка уйти просто обязана!

– Мама, чего ты хочешь от меня? – Прервала я воспевание моральных качеств сестрички.

– Пожалуйста, поговори с Семеном! Может, он возьмет ее в свою фирму или куда пристроит? Все-таки она привыкла получать определенный доход, и лучше, если ее примут не просто с улицы, а по знакомству!

– Она, конечно, мне сама позвонить не могла?

– Дочка, ну ты же знаешь, какая она гордая и независимая!

– А заставить тебя меня упрашивать ее гордыня позволила?

– Что ты… Это я сама! Просто так ее жалко, что сердце болит! – Мать прижала к груди ладонь посильнее, прибегнув к единственному аргументу, против которого бороться после ухода папы я не могла. И она это знала. Смерть отца для меня была страшным ударом. Маринка была маминой дочкой, а я – папиной. Нас интересовали одни и те же события: в зимние выходные мы катались с гор на лыжах и санках, летом – рассекали на велосипедах и плавали в речке. У нас была одна на двоих жизненная позиция и один характер. Хотя я внешне похожа на маму, а Марина – на отца. Короче, мать применила запрещенный прием, чтобы заставить меня пристроить свою ненаглядную и лучшую в мире девочку.

– Хорошо, – скрепя сердце, пообещала я. – Поговорю с Семеном на выходных.

– Вот и ладно… – Засуетилась вокруг меня мать. – Тебе, наверное, уже пора?

– Конечно пора. – Поднялась я с табуретки. – Береги себя.

В выходные я поговорила с Семеном, он взял Маринин телефон и в течение недели обещал с ней побеседовать. Сказал, что у них в юридическом отделе как раз освободилась вакансия. Я облегченно вздохнула и занялась своими текущими делами.

***

Второй понедельник сентября встретил меня мелким дождем и восторженной Олечкой Александровной. Увидев, как я припарковалась, она поспешила мне навстречу и тут же схватила меня под руку.

– У нас необыкновенные новости? – Спросила я хмуро, раздражаясь на дождь и промокающее пальто.

– Ты видела новенького мальчика в моем классе? – С сияющими глазами сразу спросила она.

– Видела. И что? – Заинтересовалась я.

– У нас был классный час! Мы с ним побеседовали. Ты даже не представляешь, насколько он милый и обходительный! Ребята избрали его старостой!

– Да-а?

– Девочки так за него голосовали! Даже Дроздова с Петровой не спорила!

– А мальчики? – Я посмотрела ей в глаза.

– Часть класса тоже была за. Остальные – за Кузнецова. Ты же знаешь, он старостой у них с пятого класса!

– И ты позволила выбрать Бортникова?

– А что? Он хороший, вежливый мальчик. Настоящий лидер! Умеет организовывать ребят.

– Ты не забывай, что класс у них выпускной. Им надо заниматься учебой, а не отвлекаться на всякие разборки и недоразумения. А при резкой смене лидера возможен конфликт.

– Не преувеличивай! – Обиделась Олечка. – Все будет хорошо.

– Кстати случайно не знаешь, откуда он у нас появился, весь такой из себя замечательный?

– Знаю! – Ответила тут же Олечка, обрадованная тем, что я чего-то не знаю. – Он приехал из Питера. Говорит, отца перевели к нам. Военный, кажется.

Дождь припустил сильнее, и последние метры до школы мы уже бежали. Вешая пальто на просушку в учительской раздевалке, вдруг показалось, что по мне мазнул пристальный взгляд серых прозрачных глаз. Я дернулась. Наверное, померещилось.

***

Уже с понедельника все учителя, пообщавшиеся с Бортниковым, ходили целиком и полностью очарованные его знаниями и безупречно-вежливой манерой поведения. Белая роза, не сбрасывая лепестков, символично стояла посреди учительской. Место его присутствия в школе можно было определить по толпе поклонниц, робко гуляющих в сторонке неподалеку от своего кумира. А в воздухе ощущался запах назревающего конфликта.

Четверг той же недели начался для меня весьма досадно. Уходивший на работу муж забыл меня поцеловать, как он делал все пять лет нашей с ним совместной жизни. Нос тут же почувствовал запах грядущих неприятностей. Однако настроение