Однако Фергюсон знал, что он был в чистоте. Альварес больше не искал улик, а у Проктера и Чемберса были более насущные проблемы. Пока Фергюсон держал голову опущенной, он был в безопасности.
Сайкса все еще нужно было удалить. У метросексуального слабака просто не хватило ума или желудка для такой работы, и теперь он был не более чем ходячей обузой. Он был последним звеном между неудавшейся операцией и Фергюсоном, и ему нельзя было позволить остаться в живых. Теперь, когда Рид мертв, Фергюсону придется найти кого-нибудь другого, кто бы сделал эту работу. Он даже сделал бы это сам, если бы ему пришлось. Вероятно, ему бы это понравилось.
Ветеран ЦРУ перевернул страницу своей газеты и сделал глоток из виски, смакуя вкус во рту, прежде чем проглотить. Он поставил стакан обратно и нахмурился, заметив, что ему холодно. Взорванное открытое окно.
Он пытался не обращать на это внимания, но к тому времени, когда он перевернул следующую страницу, он начал действовать. Фергюсон откинул одеяло и прошел через свою просторную спальню в примыкающую пристройку. Раздражённо фыркнув, он захлопнул окно, пытаясь вспомнить, когда вообще открывал его. Он молился богу, в которого никогда не верил, что его разум не в порядке.
Вернувшись в постель, он допил виски и бросил газету на пол. Он уселся в свою обычную позу для сна и выключил лампу. Он поискал щекой гладкий участок подушки. Фергюсон вздохнул, довольный.
Мгновение спустя прохладный металл прижался к его виску.
Он задохнулся.
Человек говорил с ним из темноты. Это был последний голос, который он когда-либо слышал.
— Приятно наконец познакомиться с вами.