человека. Затем он взглянул на Косту: – Все, что я только что сказал, – строго между нами, Ник. За пределами моей семьи никто не знает этот маленький секрет. И никто не узнает. Ты немного облегчил мою ношу, если захочешь, я облегчу твою – до тех пор, пока не вернусь к своему истинному призванию, а ты не станешь моим водителем. С этого момента я вряд ли стану с тобой разговаривать, поскольку между нами начнется классовая война.

– Не могу дождаться этого дня, – засмеялся Коста.

– Вот и хорошо. Что еще важнее – теперь, когда мы оба вернулись на службу, нам придется принять на себя груз одной старой проблемы Лео. А это очень тяжкий груз.

Фальконе уже звал их к себе. Он был в своем лучшем костюме и держал в руках букет из роз и гвоздик.

– Ох уж эти больничные посещения! – Перони тронул крошечную розу в петлице. – Как можно их не любить?

* * *

Ракеле д'Амато сидела в постели в своей отдельной палате. На ней была белая шелковая рубашка, разорванная на правом рукаве, чтобы дать место гипсовой повязке, простыни были подтянуты к груди. В верхней части лба все еще виднелись следы большого синяка. Под взглядами стоявших у двери Косты и Перони, Фальконе осторожно поцеловал ее в щеку, преподнес небольшую золоченую коробку с шоколадками, а затем сменил в стоявшей возле кровати вазе старые цветы на свои, которые принес.

– Вот. – Он передал увядшие лилии и гладиолусы Перони, который, скривившись, опустил их в мусорную корзину в углу палаты.

– Цветы, – улыбнулась она. – Шоколад. Ох, Лео! Как это... галантно.

Трое мужчин молча смотрели на нее, понимая, что на самом деле ничего не изменилось. Она по-прежнему сохраняла контроль над своими эмоциями. Даже взрыв бомбы не смог изменить Ракеле д'Амато.

– Не стоит благодарности, – пробормотал Фальконе.

– Садись, если хочешь. Я думала... – Она посмотрела на Косту и Перони. – Я думала, что ты придешь раньше. И полагала, что ты придешь один.

Фальконе остался стоять.

– Извини. Мне сказали, что у тебя все хорошо. Еще пара дней...

Ракеле чуть переставила цветы.

– Не могу дождаться. Мне здесь ужасно скучно. Хочется вернуться к работе. – Она немного помолчала. – Я постоянно слышу все эти истории. Скажи мне – вы найдете эту женщину?

– Найдем, – кивнул Фальконе.

Уверенность ответа ее удивила.

– Неужели? Похоже, кое-кто считает, что это пустая трата времени. Она покинула страну. Ты не имеешь представления, с чего начать. Даже не знаешь ее настоящего имени.

– Не надо верить всему, что слышишь.

Она смотрела на стоявший рядом с кроватью стул, пока он на него не уселся. После этого Фальконе открыл принесенную с собой кожаную папку для документов.

– Когда ты вернешься к работе, тебе придется иметь с этим дело.

Он бросил на кровать фотографию молодой Аделе Нери.

– Где ты ее взял? – подняв цветной снимок, спросила Ракеле.

Фальконе уже утратил свой зимний загар и выглядел уставшим и напряженным.

– Эта Джулиус проявила удивительную беспечность. Должно быть, она отсканировала сделанные Кирком снимки и поместила их в компьютер – может, как-то их обрабатывала, может, просто для сохранности. Те, которые ее не слишком интересовали, она стерла, но наши компьютерщики смогли многие из них восстановить. Собственно, почти все. На некоторых оказалась Аделе Нери.

– О! – Она внимательно изучила фотографию и вернула ее Фальконе. – Ты хочешь сказать, что группировка Нери оказалась в руках его вдовы? Надо же, как времена меняются. Я знаю, что такое случается на юге, но чтобы в Риме... Это кажется немного странным.

– Это кажется странным, – согласился он.

– И ты думаешь, что она как-то замешана в том, что случилось? Ты это имеешь в виду?

– Отчасти. Собственно, я даже в этом уверен.

– И ты можешь хоть что-то доказать?

Фальконе ничего не ответил, молча наблюдая, как д'Амато открывает коробку с шоколадками, кладет одну из них в рот и улыбается от удовольствия.

– Когда я поднимусь с этой кровати, жизнь станет гораздо интереснее, – с набитым ртом произнесла она.

– Это точно, – ответил он и внезапно – она даже не успела отреагировать – рванул ее шелковую рубашку, оголяя плечо.

– Лео!

Трое мужчин молча смотрели на бледную круглую отметку, напоминающую след от монеты. Или значка. Кожа здесь отличалась от остальной – бледная, травмированная.

– Я это помню, – сказал Фальконе.

– Еще бы, – ответила она, – ты всю меня помнишь. Ох, Лео! Надеюсь, ты не лежишь ночами в одинокой постели, мечтая обо мне и пытаясь представить, что я рядом? По-моему, ты уже староват для этого.

Фальконе не мог оторвать глаз от белого пятна на коже.

– Что, не получилось? Наверное, тебе обещали, что никто ничего не заметит. Татуировка исчезнет, а на ее месте появится старая кожа. – Он дотронулся до ее плеча. – Но ты получила новую кожу, которая не стареет. Это плохо.

– Это родимое пятно, – терпеливо объявила она. – О чем я наверняка тебе говорила.

Но Фальконе ее не слушал.

– Нери очень постарался, чтобы все было шито-крыто, чтобы все вы остались довольны и ни о чем не болтали. На одной из вас он женился. Барбару пристроил в полицию. Тебе дал юридическое образование, а затем определил в ДИА. А вот еще одна по каким-то причинам сбежала. Она всегда знала, что Элеанор умерла не из-за наркотиков. Просто не смела этого рассказать. Потом, когда появилось тело, она решила все исправить. И возвратилась – дабы убедиться, что все вы знаете цену своего успеха.

Ракеле д'Амато доедала уже вторую шоколадку.

– Они просто восхитительны. Ты уж прости, что не делюсь с тобой. Я ведь все еще инвалид. Почти. К тому же, честно говоря, я всегда считала, что хороший шоколад – не для мужчин.

– И вот она обращается к Верджилу Уоллису, который все это одобряет, – продолжал Фальконе. – Возможно, именно он все и финансирует. В частности, фальшивое похищение. Именно он склоняет к сотрудничеству Рандольфа Кирка – не догадываясь, что вы уже знаете, кто убил Элеанор. Вам нужен не только он. Вам нужны все они, включая, конечно, и его. Его в особенности.

Она закрыла коробку.

– Хватит. Здесь я и так уже прибавила в весе. Должна сказать, Лео, – ты сегодня много фантазируешь. Полиция теперь так собирается вести следствие? Перебирать любые предположения до тех пор, пока не найдется подходящий ответ?

Фальконе не обратил внимания на ее слова.

– Кто-то должен был рассказать ей о Верчильо. Кирк знал его всего лишь как одного из участников той вечеринки. Нет оснований полагать, что Уоллис мог снабдить ее этим адресом. Но вот ДИА...

– Нет оснований? – засмеялась д'Амато. – Ты излагал эти фантазии кому-нибудь из адвокатов? Неужели это можно назвать