- 1
Игорь Смольников Богатыри
Богатыри
Во дворе растёт трава,
На траве лежат дрова.
Их пилил отец со мной
замечательной пилой:
папа пилит — устаёт,
я — совсем наоборот:
я стою,
пилю,
пилю —
и ничуть не устаю.
Расходилася пила,
поперёк
бревна
пошла,
громко
грызла
круглый
бок,
прогрыз́ала желобок,
струйкой
брызгали
опилки
на траву у наших ног.
Мы пилой довольны были:
пилит и не ленится.
Напилили и сложили
мы дрова в поленницу;
будем их колоть потом
настоящим топором.
Мы домой вернулись рано,
до обеда далеко;
мама в два больших стакана
налила нам молоко.
Мне стакана было мало.
Папа выпил целых три.
Нам сказала наша мама:
— Вы теперь богатыри!
Ну-ка, птицы, налетайте!
Чтобы в стужу
голуби
не худели
с голоду,
мастерю я
голубям
из досок
кормушку
сам.
Насыпа́ю гвозди в горсть,
поднимаю молоток
и вколачиваю гвоздь,
не примерившись,
в сучок.
Трах!
Стук!
Крепкий сук —
гвоздь скривился,
словно крюк.
Я тащу его клещами, —
он упёрся и скрипит.
Нелегко
(проверьте сами)
клещи
стискивать
руками,
если гвоздь глубоко вбит.
Но рука-то не слаба, —
я ведь парень крепкий.
Утираю пот со лба
я изнанкой кепки;
и стругаю,
и стучу —
осрамиться не хочу.
— Аккуратная кормушка, —
похвалил меня отец, —
не кормушка, а игрушка,
всем кормушкам образец.
Клим
Клим
приехал с мамой в Крым,
в наш колхоз у моря.
Ох, уж этот мамин Клим!
Смех и горе было с ним,
просто смех и горе.
Мы гурьбой
за водой
утром ходим бодро,
из колодца
домой
сами носим вёдра.
Клим работает, как вол,
помогая маме:
он за мамин подол
держится руками.
Липнет к юбке,
словно глина,
ну, а мама так добра,
что таскает два ведра
от колодца до двора
и в придачу —
сына.
Только солнце взойдёт,
мы берём лопатки
и спешим в огород,
вскапываем грядки.
Клим
на грядки попал —
ровно пять минут копал
и при всём честно́м народе
заревел на огороде, —
и всего лишь оттого,
что натёр себе мозоли,
что две ма-а-аленьких мозоли
на ладошках у него.
Поздно летом
мама Клима
увезла его из Крыма.
Здесь, у моря,
Клима нет.
Может быть,
он твой сосед?
Хвоинки
Хвоинки-иголки,
иголки-хвоинки —
роняют их ёлки
в лесу на тропинки.
А как же Николке
нисколько не колко?
Идёт он по тропке
легко и торопко;
идёт он с корзинкой,
меня позабыв,
и рядом с тропинкой
находит грибы.
Свернуть бы с тропинки,
да всюду хвоинки,
ведь справа и слева —
всё лес до небес;
там нету Николки,
там страшно, там волки…
Топчусь я на тропке
с корзинкой пустой;
прошу его робко:
— Николка, постой…
Буратино
А вчера из магазина
принесли мне Буратино.
Он в короткой красной куртке,
из-под шапки хохолок,
он спокойно ни минутки
посидеть один не мог.
Он во все забрался щёлки,
всюду свой просунул нос,
на часах подвинул стрелки,
со стола тетрадь унёс.
Это папина тетрадь,
мне нельзя в ней рисовать,
И не мною на обложке
нарисованы две кошки.
И не я забросил книжку
в паутину под диван, —
это сделал шалунишка,
деревянный мальчуган.
За двоих шалил вполне,
а попало только мне.
Про Борю-карапуза и медузу-ледузу
Возле Крыма в Чёрном море
очень тёплая вода.
В Чёрном море мальчик Боря
увидал кусочек льда.
Круглый, белый и студёный
плавал лёд в воде солёной.
Протянул Борис ладошку,
осторожно вглубь шагнул
и ладошкой, словно ложкой,
лёд студёный зачерпнул.
Но в ладошке, как в посуде,
очутился жидкий студень.
Непонятно карапузу, —
почему вдруг лёд пропал?
— Да ведь ты поймал медузу! —
кто-то Боре закричал.
— Не медузу, а ледузу, —
карапуз в ответ сказал, —
ведь она совсем, как лёд,
только мякенькая. Вот.
Согласиться или нет?
Палкой
звонко
сбив сосульку,
с хрустом
лакомилась Юлька.
Говорю ей:
— Как ты смеешь?
Ты ангиной заболеешь!
— Почему? — спросила Юлька. —
Это вкусная сосулька,
не холодная ничуть.
Хочешь,
дам
тебе
лизнуть?
- 1
