друг друга. В данной теории следовало немедленно убедиться опытным путем.

Я забарахталась под мужским телом, распаленным и уже готовым вновь утвердить права на меня. Марэк, растерявшись, ослабил хватку, отпустил:

— Эли, что такое?

— Сейчас, сейчас… Погоди, — рассеянно пробормотала я, буквально скатившись с кровати.

Выяснилось, что после занятий любовью мышцы не сразу готовы слушаться. Споткнувшись, я торопливо оглянулась, определяя, во что можно быстро одеться. Голой в лаборатории работать не собиралась.

Так, подсчитаем… Благо, все выкладки в голове, ибо сто тысяч раз уже их вертела, наизусть запомнила. Двадцать две единицы делим на пять… Углы в четыре четырнадцатых тинха и в две тридцать седьмых… Отклонения в семь и три… Коэффициенты плюсуем и еще раз делим… Магический импульс итого будет равен ноль целых две сотых для алмаза и ноль целых пять тысячных для агата. Всего-то! Определенно, надо почаще любовью заниматься. Неожиданно, но это вдохновляет и проясняет мысли.

Схватив рубашку Марэка и на ходу натягивая ее, я помчалась в гостиную к лабораторному столу. Кажется, оставленный в постели жених что-то говорил вслед… Да не до него сейчас!

Нетерпеливым пасом убрала магический колпак с образца, развеяла последний посредник, с которым экспериментировала, разложила в диклетические круги на пластине камни и дала каждому элементу нужный импульс.

Боги-создатели! Это ведь минутное дело. Почему я столько месяцев с ним возилась?

В держателе элементы закрепляла с небывалым волнением. Пальцы подрагивали, когда их отняла. Спина под гривой волос, которую и не думала извлекать из-под рубашки, взмокла. Кусая вспухшую, чувствительную после поцелуев губу, я коснулась образца силой, активируя, и стала ждать.

Голубоватое свечение. Мгновение-другое после него. Ничего. Не нагревается, не выдает магическую искру, внутри никакого напряжения.

Хорошо. Теперь раствор артефактора.

— Элейна! — раздалось взбешенное за моей спиной. Я вздрогнула от неожиданности, уцепилась за стул, на который так и не присела. — Какого дарха ты сбежала?

— Тише. — Я, не отрываясь, наблюдала за образцом, погруженным в раствор. Песочные часы, поставленные рядом с емкостью, стремительно отсчитывали положенный срок, и… ничего не происходило.

— Дай мне закончить. Сейчас, сейчас…

— Ты остановила меня на самом интересном месте из-за своих камешков? Ты издеваешься? Подождать это не могло? — бушевал Онтэрго.

Приблизившись, он осторожно положил руки на мои бедра и присоединился к наблюдению. Я едва его замечала, перестала дышать и дрожала от азарта и нетерпения.

Любовь — хорошо. Но создание нового артефакта… ничуть не хуже, да.

— Получилось! Это победа! — подпрыгнув, ликующе хлопнув в ладоши, как только время истекло, я извлекла из раствора образец, положила на пластину. А потом, невменяемо счастливая, повернулась к Онтэрго.

Тот и не озаботился натянуть на себя хотя бы простынь, когда отправился за мной. Смутил. И тут же крепко обнял, целуя, стоило мне в радостном порыве броситься ему на шею.

— Давай же проверим действие! Давай, — предложила я, чувствуя невообразимую легкость и дурман, кружащий голову. Такого вкуса успеха пока еще не довелось испытывать. Чудесный сегодня день! Просто все звезды сошлись, да.

Ореховые глаза глядели в мои с любовью и, похоже, благоговейной гордостью.

— Ты автор, ты и проверяй, — прошептал Марэк, боднув меня носом.

— Хорошо.

Я развернулась в его руках и, поднеся раскрытую ладонь к образцу, задумалась на мгновение. Потом четко произнесла:

— Я люблю Марэка де Онтэрго.

Артефакт вспыхнул чистым белым светом, подтверждая истину. Он работал.

— О боги… — выдохнула удовлетворенно я.

А в следующий миг уже была усажена на край стола, задранная рубашка обнажила бедра, между которых устроился этот нахальный узурпатор моего внимания. Впрочем, теперь никаких возражений против глубоких, жадных и властных поцелуев и их продолжения не имелось. Я даже сама стала инициатором…

— А я очень сильно люблю тебя. И доказал, что при любом раскладе буду любить. Здесь без вариантов. — Марэк прикусил мочку моего уха, зарылся носом в пряди встрепанных волос на виске. — Но если ты еще раз вздумаешь вот так оставить меня в постели…

— То выкинешь лабораторный стол? — разгоряченная, с улыбкой уточнила я, вычерчивая волнистые линии на широких плечах, наслаждаясь гладкостью и плотностью его кожи.

— Нет. — Ладони Марэка скользнули вверх по бедрам, еще больше задирая рубаху, губы едва касались моих, томя и опаляя. — Он, оказывается, очень удобный…

КОНЕЦ