Рекс Стаут Ловушка для матери 

Глава 1

Было начало июня. Во вторник утром, вскоре после одиннадцати раздался звонок. Я направился в холл и через стеклянную дверь увидел именно ту женщину, которую ожидал: узкое лицо, большие серые глаза и точеная фигурка. Я знал, кто она, поскольку накануне мы договорились о встрече. До этого я несколько раз видел её в театрах и ресторанах.

Я знал о ней многое и по газетам, и по слухам, и вполне мог кратко проинформировать Ниро Вулфа. Вдова Ричарда Вэлдона, писателя, умершего около девяти месяцев назад — он утонул в плавательном бассейне. После смерти четыре его книги стали бестселлерами, а тираж одной из них «Никогда не мечтай снова», превысил миллион экземпляров. Причем продавалась она по пять долларов девяносто пять центов, так что счет от частного детектива не должен будет показаться обременительным для миссис Вэлдон. После прочтения «Никогда не мечтай снова» пять или шесть лет назад, Вулф избавился от этой книги, отдав её в библиотеку. Но при этом он захотел заглянуть и в последнюю книгу Вэлдона: «Его собственный образ». Может быть, именно это событие и послужило причиной того, что он удосужился приподнять свою тушу со стула, когда я ввел посетительницу в кабинет, и продолжал стоять до тех пор, пока она не села в кресло, обитое красной кожей. Я сел в стороне за своим письменным столом, не ожидая услышать ничего интересного. По телефону вдова сказала, что хочет проконсультироваться с Вулфом по поводу чего-то сугубо личного и конфиденциального. Однако не было заметно, чтобы её кто-то ограбил или причинил какой-нибудь вред. Должно быть, речь шла о чем-нибудь ординарном, наподобие анонимного письма или пропавшего родственника.

Поставив сумку на подлокотник, она оглянулась. Взгляд её серых глаз сначала остановился на мне, потом она повернулась к Вулфу и сказала:

— Моему мужу понравилась бы эта комната.

— М. .м, — протянул Вулф. — Я с удовольствием прочел одну из его книг но с оговорками. В каком возрасте он погиб?

— Сорока двух лет

— А вам сколько?

Данный вопрос предназначался мне. Дело в том, что у него было три убеждения, а) враждебное отношение к женщинам лишает его возможности объективно судить даже о простейшем экземпляре; б) мне же достаточно провести всего час с любой женщиной, чтобы навесить на неё ярлык, и в) чтобы выйти из затруднительного положения нужно задать женщине несколько резких, неуместных вопросов (его любимый — «сколько вам лет»), и по её реакции выносить свое суждение.

Вдова улыбнулась и ответила:

— Достаточно много, даже слишком много. Двадцать шесть. В таком возрасте можно уже твердо определить, когда нуждаешься в помощи... вот я и здесь. То, что я собираюсь рассказать, сугубо... сугубо конфиденциально... это ... это строго между нами.

Вулф кивнул.

— Так всегда говорят Но тайна — основа нашей профессии. Мои уши — это уши мистера Гудвина, а его уши — мои. Что же касается конфиденциальности, то я не думаю, чтобы преступление, которое вы совершили было особенно серьезным.

На её лице вновь мелькнуло какое-то подобие улыбки

— Нет, нет, речь идет не о преступлении. Я хочу, чтобы вы нашли одного человека

«Ага, вот в чем дело.» — подумал я: исчез кузен Милдред, и тетя Аманда попросила свою богатую племянницу нанять детектива.

— Дело немного, как бы это сказать.., странное. — Продолжала наша собеседница. — У меня в доме находится ребенок, и я хотела бы узнать, кто его мать. Я хотела бы все оставить втайне. Но, к сожалению, кое-кто уже знает об этом. В курсе — моя служанка и кухарка, мой адвокат и двое моих друзей, но это и все, поскольку я еще не уверена в том, что оставлю дитя у себя.

Вулф нахмурился, что было неудивительно.

— Я не собираюсь определять цену ребенку, мадам.

— Конечно, конечно. Дело совсем не в этом. Я хочу, но прежде я должна вам все рассказать. Он у меня две недели В воскресенье, двенадцатого мая, позвонил телефон, я сняла трубку и услышала как кто-то посоветовал посмотреть что лежит в моём вестибюле. Я пошла взглянуть. Это «что» лежало на полу, завернутое в одеяло. Я взяла сверток в комнату. К внутренней стороне одеяла был приколот листок бумаги... — Вдова взяла свою сумочку, открыла её и вынула бумагу.

Я поднялся со стула и взял записку. Но вместо того, чтобы сразу протянуть листок Вулфу я обошел его письменный стол, получив таким образом возможность изучить записку пока он не начал её читать. Это был кусок обычной дешевой бумаги. Послание на нем составляло пять кривых строчек, напечатанных на гектографе и было кратким и точным.

«Миссис Ричард Вэлдон.

Этот ребенок для вас, потому что мальчик должен жить в доме своего отца.»

В углу были две дырочки от булавки. Вулф положил записку на стол, повернулся к посетительнице и спросил:

— Это правда?

— Я не знаю. Как я могу знать. Но может быть и правдой.

— Возможно или маловероятно?

— Думаю, что возможно

Она закрыла сумочку

— Такое вполне могло случиться. — Вдова плавно опустила руку с обручальным кольцом на пальце. Взгляд её глаз остановился на мне, потом вернулся к Вулфу

— Но вы понимаете, все сказанное должно остаться между нами.

— Да. Я же сказал.

— Хорошо... Я расскажу вам все, потому что хочу, чтобы вы меня поняли. Мы с Диком поженились два года назад. Были влюблены друг в друга. Я все еще так думаю. Однако для меня много значило и то, что он — знаменитый писатель. Мне льстило быть миссис Ричард Вэлдон. А для него было небезразлично моё происхождение. Ведь я — Армстед. Только когда мы поженились, он осознал, что мне до смерти надоело быть Армстед. — Она вздохнула. — До того, как он на мне женился, у него была репутация Дон Жуана, но, возможно, как часто бывает, это преувеличение. В течение двух месяцев мы были увлечены...

Она замолчала, прикрыв глаза и через секунду продолжила:

— Для меня не существовало никого, кроме нас двоих, и для него, я думаю, тоже. Я уверена в этом. Но потом. .. я не знаю, что случилось, но все стало не так. В течение последнего года его жизни, у него, может быть, была женщина, или две, или еще больше — точно не знаю. Но это могло быть, я уверена. Поэтому ребенок... Такое вполне могло случиться. Понимаете?

Вулф кивнул.

— Пока да. Так что же вас интересует?

— Ребенок, конечно. Я собиралась иметь одного, или двух, а может и трех, я правда собиралась, и Дик этого хотел, но я решила подождать. Отложила на потом. Когда он умер, мне было очень тяжело, и эту тяжесть еще усугубляла мысль о том, что он хотел ребенка, а я