неудачного похода на Царь-град 941 г. Игорь с дружиной засел в Киеве. Между тем его воеводы-наместники со своими гораздо меньшими отрядами благополучно продолжали собирать дань с подвластных земель и совершать набеги на земли неподвластные, отчего, разумеется, богатели. Видя это, замаявшиеся бездельем княжеские воины в конце концов возмутились: виданное ли это дело, что люди иных княжьих воевод и вооружены прекрасно, и одеты роскошно, а они, люди самого князя, чуть ли не нагими ходят? По-видимому, Игорь не нашел, что возразить на этот веский аргумент, и в 945 г. он повел свою дружину за данью к древлянам — одному из восточнославянских племен, жившему в глухих лесах и подчинявшемуся киевскому князю с явной неохотой. Дань собрали, но показалось мало. Обуреваемый жадностью, Игорь, уже на обратном пути, отправил большую часть своих воинов домой, а сам с небольшим отрядом вернулся к древлянам и потребовал еще меха и меда. Тут терпению древлян пришел конец. «Если повадится волк к овцам, то вынесет все стадо, пока не убьют его; так и этот: если не убьем его, то всех нас погубит», резонно сказал об Игоре древлянский князь Мал и перебил маленький отряд киевского князя. Самого же Игоря предали лютой казни: привязали к согнутым деревьям и разорвали на части. Так Ольга стала вдовой с младенцем-сыном на руках.

Сколько ей тогда было лет — сказать трудно, но примерно подсчитать можно. Из того же текста летописи мы знаем, что псковитянка Ольга была выдана замуж за Игоря в 903 г., когда тот и сам только повзрослел. С учетом того, что у восточных славян брачный возраст для девушки наступал в тринадцать лет, для юноши — в пятнадцать, и вряд ли допуская, что юному князю могли сосватать «не первой свежести» восемнадцати — двадцатилетнюю женщину (да, такие были времена), можно предположить, что на момент гибели князя Игоря в 945 г. Ольге было пятьдесят пять — пятьдесят семь лет. Почему их первый сын, наследник киевского стола, родился так поздно? Возможно, до этого рождались только девочки, возможно — были и сыновья, но младенцы не выживали (детская смертность уносила тогда гораздо больше жизней). Как бы там ни было, по нормам древнерусского права именно жена становилась полновластной наследницей мужа до совершеннолетия сына, и Ольга стала хозяйкой всего древнерусского государства до тех пор, пока младенец Святослав не возмужает и не сможет повести за собой своих воинов. Но не с государственных дел начала свое правление княгиня, а с личных, выразив всю свою ярость в кровной мести, которая, по языческим нормам восточных славян, была не только возможна, но и желательна как нередко единственный способ покарать убийцу.

Прекрасно понимая это, древляне устрашились и придумали, как избежать мести, предложив Ольге выйти замуж за их князя Мала. Сама по себе эта идея не была тогда такой уж циничной и абсурдной, какой она выглядит сейчас: в основе подобного шага лежит языческое представление о справедливости как о замене того, что уничтожено, другим — максимально близким по значению. По этой логике, и убитого мужа-князя вполне может заменить другой, живой, предлагая вдове брак и как бы компенсируя тем самым причиненное им же горе. Однако Ольгу это явно не устраивало. Между тем, прекрасно пряча свои эмоции и не подав виду, что гневается, княгиня лично встретила древлянских послов-сватов на берегу Днепра и предложила им прибыть в свой каменный дворец на ладье, которую понесут ее люди. Это действо имело у киевских полян двоякое значение: как символ высокой чести и как имитация перенятого у норманнов погребального обряда, что было намеком на дальнейшую судьбу свадебной делегации. Но дремучие древляне, по всей видимости, с норманнскими обрядами знакомы не были и восприняли все исключительно как знак уважения, позволив донести себя до широкой и глубокой ямы, в которую были скинуты и закопаны там живьем.

Впрочем, эта месть не показалась княгине полной, она послала гонца в древлянскую землю, лаской и хитростью зазвала знатнейших людей племени в Киев и сожгла их, когда те мылись в бане. Следующим этапом стал поход, который Ольга предприняла под предлогом справления погребальной тризны на холме-могиле своего мужа. Волновавшегося за своих послов Мала княгиня успокоила тем, что они скоро подойдут вместе с ее основной дружиной, и попросила «жениха» организовать ритуальный пир. После пира она велела сопровождавшим ее дружинникам перебить напившихся до бесчувствия древлян, быстро вернулась в Киев, собрала войско и пошла уже в открытый военный поход на древлянскую столицу, город Искоростень. Город был взят в осаду, но древляне отчаянно оборонялись, понимая, что пощады им не будет. Видя их яростное сопротивление и не желая лишних жертв среди своих людей, Ольга опять прибегла к хитрости. Она сообщила через послов, что уже довольна прежней местью, хочет лишь вернуть землю древлян под свой контроль и требует от них чисто символическую, в отличие от мужа, дань: по три голубя и три воробья с каждого двора. Измученные осадой древляне с радостью согласились… а ночью их дома и сараи заполыхали от горящих трутов, которые воины Ольги вечером привязали к лапам и хвостам птиц. С наступлением темноты труты подожгли, птиц отпустили, и те полетели в свои гнезда. Дружинники хватали выбегавших из горящего города древлян, кого убивали, кого брали в плен в качестве рабов, и лишь немногие остались на пепелище, будучи обложены такой данью, что жадность Игоря наверняка показалась им сущей мелочью. Примечательно, что немалую часть этой дани Ольга отправила в качестве дара в город Псков, уроженкой которого она была, и многие места псковского края до сих пор носят названия, связанные княгиней: Ольгино Поле, Ольгина Гора, Ольгин Крест, Ольгин Камень.

В летописном тексте жестокая месть Ольги прямо не осуждается, хотя «красочность» ее описания косвенно выдает негативное отношение к ней летописца — христианского монаха XII столетия. Вместе с тем дальнейшее взвешенное поведение Ольги как правительницы, ее дальновидность и мудрость позволяют предположить, что даже этот кровавый акт мщения имел под собой не только личные, но и политические основания, ибо заставлял всех не сомневаться в силе и решимости правительницы-женщины и в беспощадной каре всякому, кто покусится на ее интересы.

Кто была Ольга по происхождению — точно неизвестно. Одни считают, что норманнкой (в пользу этого говорит ее скандинавское имя Хельга), другие — славянкой из знатного рода, третьи — простой крестьянской девушкой, красота и разум которой пленили князя Игоря. Он встретился с ней в лесу близ ее родного города Пскова и был поражен не только