- 1
- 2
- 3
- 4
- 5
- . . .
- последняя (16) »
Магия у молодых людей, можно сказать, сама собой вырывается на сцену, когда они обнаруживают в своём распоряжении способности и силы, которые будто бы вышли прямиком из книжек для детей. В лучшем случае весть об этом приходит в Белый Совет, а он отправляет кого-нибудь обучать это юное дарование и следить, чтобы оно никому не навредило.
Так получалось слишком редко, и из года в год всё реже и реже. С ростом населения всё больше одарённых детей открывали в себе способности, и возможно, трёхсотлетние маги у руля Белого Совета… не слишком быстро адаптировались к изменениям, которые происходили среди смертных. Когда эти дети просачивались сквозь (всё растущие) трещины в системе, их способности могли открыться пугающим, даже жестоким способом, и часто настолько, что они вынуждены были бежать из дома и от общества. Потом им приходилось одновременно выживать и справляться со своими способностями.
Многие из них пользовались даром самым худшим способом. Непростительным способом. Таких детей звали колдунами, и Совет избавлялся от них жёстко, с концами.
Я смотрел на парня какое-то время.
Я был этим парнем какое-то время.
Потом я сделал необычную для себя вещь: закрыл глаза и ушёл.
— Что там было? — спросила Мэгги, когда я вернулся. Она волновалась и немного ёрзала на стуле. Я спорил сам с собой, нужно ли мне смягчать углы. На сегодня ей явно было достаточно переживаний. Но… Я уже давно практикую волшебство, и эти годы показали мне, какими последствиями оборачивается неведение близких мне людей, когда я пытаюсь что-то замолчать ради их же собственного блага. Я посмотрел в её искреннее, открытое личико и огромные глаза. Да. Нет смысла начинать общение с дочерью с давно избитых ошибок. — Колдун, — тихо сказал я. — Молодой волшебник, который не контролирует свои силы. Опасный. Её глаза расширились: — Вы дрались, оно и ты? — Он, — ответил я. — Нет. — Почему? — спросила она. — Потому что обычно они никому не хотят зла, — сказал я. — Они не понимают, что с ними происходит. Никто не объяснил им, что будет, если нарушить правила. — Это несправедливо, — сказала Мэгги. — Нет, — ответил я. — Но это не значит, что они не опасны. — А ты знаешь, как помочь? — Иногда, — тихо сказал я. — Не уверен. Она взяла ломтик картошки и окунула его в гору горчицы. Не кетчупа. В смысле? Она задумчиво слизала горчицу с картошки и сказала: — Но с тобой я. — Да, — сказал я. — И ты для меня важнее. Она бросила быстрый взгляд в мои глаза и немного улыбнулась. Потом она сказала: — Силы просто к ним приходят? Я кивнул: — С самого рождения. Она снова кивнула и спросила: — Я получу эти силы? — Может быть, — ответил я. — Нельзя узнать точно. — Странно, — сказала она. Она отдала картошку Мышу, а тот её слопал. Она взяла ещё одну, обмакнула её в горчицу и заново начала, судя по всему, хорошо отработанный цикл. — Если они появятся, ты будешь меня учить? Чтобы никто не пострадал? — Если захочешь, — сказал я. Она жевала губу, с большим интересом рассматривая свои пальцы: — Если… с тобой что-то случится, кто меня научит? Невидимый боксёр вмазал мне по животу. — Со мной ничего не случится, — сказал я. — Может и случится, — тихо сказала Мэгги. Взрослые нотки прозвучали в её голосе на эти три слова. Слишком взрослые из уст такой крошечной девчушки. — И возможно, никого не окажется рядом. Может, я стану колдуном. Я сделал глубокий вдох. Она видела, как убили её приёмную семью. Ужасным способом. Возможно, видела вещи ещё хуже. Она знала, каким иногда бывает этот мир. Наверно, она знала о вещах похуже, чем тот парень в чёрной кофте. — Может быть, — сказал я. — На его месте могла быть я, — она несколько раз кивнула сама себе и вдохнула глубоко, так, будто хотела задержать дыхание. Потом подняла глаза на меня. — Я могу поесть ещё картошки фри. Мыш составит мне компанию. — Ты уверена? — спросил я. — Этот день… он может закончиться быстро. — Если кому-то нужна помощь, ты им помогаешь, — просто сказала Мэгги. — Даже если будет трудно. Так тётя Молли говорила мне о тебе. Её глаза искали, изучали. Клянусь, она меня анализировала, пристально следила за моей реакцией. Такая молодая, а сколько цинизма. Наверно, это у неё от матери. — Да, — сказал я, чувствуя, как моё лицо растягивается в улыбке. — Да. Это правда.
Я вернулся на тёмную аллею быстрым шагом. Колдуны чертовски опасны. Они могут, даже не осознавая, что делают, всё своё рвение направить к чёрной магии, а это разлагает их психику и вызывает зависимость. Колдун под действием чёрной магии делает такие вещи, что потом они являются в кошмарах криминалистам и психологам. Не всегда они слетают с катушек, но чаще всего. Когда люди в таком состоянии вдруг оказываются лицом к лицу со Стражами Белого Совета, они редко сдаются тихо и без боя. Я помнил, как за мной пришли Стражи. Жуткие ребята. Не будь я тогда сильно вымотан, стал бы ещё одним колдуном, убитым при сопротивлении аресту. Возможно, парень был опасным чудовищем. Чистая злоба, которую он излучал, вполне убедительно говорила в пользу этого предположения. А возможно, он был просто испуганным мальчиком. Я молча подошёл к нему, — звук моих шагов был отчётливо слышен — прокашлялся и сказал: — Привет. Парень в капюшоне повернулся, бросил на меня быстрый взгляд и тут же рыкнул: — Пошёл прочь. В его голосе звучала магия, скрытая сила, которая ударила меня по ушам так, что мне захотелось по-солдатски оторвать от земли ногу, развернуться на каблуках и пойти другой дорогой. Это было не самое логичное желание. Я отвёл его защитным жестом пальцев левой руки. — Ого, парень, — ответил я. — Скажи это лучше туристам. У меня к тебе разговор. Я тут же привлёк его внимание. Его спина напряглась, и он резко повернулся ко мне, ткань у него на плечах натянулась. Он был не слишком высоким, пять или шесть футов[4], а плечи у него так сошлись и сгорбились, что это было почти смешно. Я чуть заметно придвинулся ближе и бедром прислонился к ограде в паре футов[5] от него, сложив руки на груди: — Когда это произошло? Год назад? Полтора? Он насторожился и равномерно распределил вес своего тела, будто дикий зверь, который ждёт движения, чтобы узнать, куда ему броситься бежать. Глазами он упёрся в центр моей груди. — Кто ты? — Тот, с кем случилось то же самое, — ответил я. — Однажды что-то изменилось, и всё стало как-то странно. Я подумал, что чокнулся. Мои учителя тоже. — Ты коп? — спросил парень, его
— Что там было? — спросила Мэгги, когда я вернулся. Она волновалась и немного ёрзала на стуле. Я спорил сам с собой, нужно ли мне смягчать углы. На сегодня ей явно было достаточно переживаний. Но… Я уже давно практикую волшебство, и эти годы показали мне, какими последствиями оборачивается неведение близких мне людей, когда я пытаюсь что-то замолчать ради их же собственного блага. Я посмотрел в её искреннее, открытое личико и огромные глаза. Да. Нет смысла начинать общение с дочерью с давно избитых ошибок. — Колдун, — тихо сказал я. — Молодой волшебник, который не контролирует свои силы. Опасный. Её глаза расширились: — Вы дрались, оно и ты? — Он, — ответил я. — Нет. — Почему? — спросила она. — Потому что обычно они никому не хотят зла, — сказал я. — Они не понимают, что с ними происходит. Никто не объяснил им, что будет, если нарушить правила. — Это несправедливо, — сказала Мэгги. — Нет, — ответил я. — Но это не значит, что они не опасны. — А ты знаешь, как помочь? — Иногда, — тихо сказал я. — Не уверен. Она взяла ломтик картошки и окунула его в гору горчицы. Не кетчупа. В смысле? Она задумчиво слизала горчицу с картошки и сказала: — Но с тобой я. — Да, — сказал я. — И ты для меня важнее. Она бросила быстрый взгляд в мои глаза и немного улыбнулась. Потом она сказала: — Силы просто к ним приходят? Я кивнул: — С самого рождения. Она снова кивнула и спросила: — Я получу эти силы? — Может быть, — ответил я. — Нельзя узнать точно. — Странно, — сказала она. Она отдала картошку Мышу, а тот её слопал. Она взяла ещё одну, обмакнула её в горчицу и заново начала, судя по всему, хорошо отработанный цикл. — Если они появятся, ты будешь меня учить? Чтобы никто не пострадал? — Если захочешь, — сказал я. Она жевала губу, с большим интересом рассматривая свои пальцы: — Если… с тобой что-то случится, кто меня научит? Невидимый боксёр вмазал мне по животу. — Со мной ничего не случится, — сказал я. — Может и случится, — тихо сказала Мэгги. Взрослые нотки прозвучали в её голосе на эти три слова. Слишком взрослые из уст такой крошечной девчушки. — И возможно, никого не окажется рядом. Может, я стану колдуном. Я сделал глубокий вдох. Она видела, как убили её приёмную семью. Ужасным способом. Возможно, видела вещи ещё хуже. Она знала, каким иногда бывает этот мир. Наверно, она знала о вещах похуже, чем тот парень в чёрной кофте. — Может быть, — сказал я. — На его месте могла быть я, — она несколько раз кивнула сама себе и вдохнула глубоко, так, будто хотела задержать дыхание. Потом подняла глаза на меня. — Я могу поесть ещё картошки фри. Мыш составит мне компанию. — Ты уверена? — спросил я. — Этот день… он может закончиться быстро. — Если кому-то нужна помощь, ты им помогаешь, — просто сказала Мэгги. — Даже если будет трудно. Так тётя Молли говорила мне о тебе. Её глаза искали, изучали. Клянусь, она меня анализировала, пристально следила за моей реакцией. Такая молодая, а сколько цинизма. Наверно, это у неё от матери. — Да, — сказал я, чувствуя, как моё лицо растягивается в улыбке. — Да. Это правда.
Я вернулся на тёмную аллею быстрым шагом. Колдуны чертовски опасны. Они могут, даже не осознавая, что делают, всё своё рвение направить к чёрной магии, а это разлагает их психику и вызывает зависимость. Колдун под действием чёрной магии делает такие вещи, что потом они являются в кошмарах криминалистам и психологам. Не всегда они слетают с катушек, но чаще всего. Когда люди в таком состоянии вдруг оказываются лицом к лицу со Стражами Белого Совета, они редко сдаются тихо и без боя. Я помнил, как за мной пришли Стражи. Жуткие ребята. Не будь я тогда сильно вымотан, стал бы ещё одним колдуном, убитым при сопротивлении аресту. Возможно, парень был опасным чудовищем. Чистая злоба, которую он излучал, вполне убедительно говорила в пользу этого предположения. А возможно, он был просто испуганным мальчиком. Я молча подошёл к нему, — звук моих шагов был отчётливо слышен — прокашлялся и сказал: — Привет. Парень в капюшоне повернулся, бросил на меня быстрый взгляд и тут же рыкнул: — Пошёл прочь. В его голосе звучала магия, скрытая сила, которая ударила меня по ушам так, что мне захотелось по-солдатски оторвать от земли ногу, развернуться на каблуках и пойти другой дорогой. Это было не самое логичное желание. Я отвёл его защитным жестом пальцев левой руки. — Ого, парень, — ответил я. — Скажи это лучше туристам. У меня к тебе разговор. Я тут же привлёк его внимание. Его спина напряглась, и он резко повернулся ко мне, ткань у него на плечах натянулась. Он был не слишком высоким, пять или шесть футов[4], а плечи у него так сошлись и сгорбились, что это было почти смешно. Я чуть заметно придвинулся ближе и бедром прислонился к ограде в паре футов[5] от него, сложив руки на груди: — Когда это произошло? Год назад? Полтора? Он насторожился и равномерно распределил вес своего тела, будто дикий зверь, который ждёт движения, чтобы узнать, куда ему броситься бежать. Глазами он упёрся в центр моей груди. — Кто ты? — Тот, с кем случилось то же самое, — ответил я. — Однажды что-то изменилось, и всё стало как-то странно. Я подумал, что чокнулся. Мои учителя тоже. — Ты коп? — спросил парень, его
- 1
- 2
- 3
- 4
- 5
- . . .
- последняя (16) »