сочувственный взгляд или не проявлял к его мукам никакого интереса. — Опять закрутило… У вас, надеюсь, с этим делом в порядке?

Попробуй не ответь после этого, не поддержи разговор, если только ты не окончательная скотина.

Правда, первый опрошенный таким образом человек ошарашил ответом самого бизнесмена.

— Были почки в порядке, — сказал тот, — пока их в милиции не отбили.

И тут уж Ратмиру Григорьевичу пришлось, теряя время, выслушать историю о зверских нравах выборгской милиции.

А сколько наслушался он ответных жалоб! И вообще пригодней, чем «более-менее ничего», почек ему не попадалось.

Счастье улыбнулось бизнесмену в глубоком уже цейтноте, когда крепенький, приземистый, лет сорока с небольшим мужик с двуручной пилой в мешковине задал Ратмиру Григорьевичу встречный вопрос:

— Почки — это которые где?

С невыразимым облегчением завладел бизнесмен этими заведомо здоровыми почками и неспешно вышел из счастливого вагона на «Академической». Сердце сероглазого симпатяги билось ровно и сильно, легкие, вовек не знавшие никотина, работали, как меха. Со всем остальным можно было жить. Еще как можно! Эх, и заживет он теперь! При таком-то здоровье да при таких-то деньгах!

Ратмир Григорьевич умиротворенно глянул на табло: ноль девятнадцать. Успел! Все основное успел, остальное его устраивает, включая и интимную систему. Не так уж ойа у него и плоха. Нет, конечно, попадись ему сейчас какая-нибудь заведомая в этом плане знаменитость, какой-нибудь, допустим, Казанова, или дон Жуан, или отечественный Гришка Распутин, он бы, пожалуй, и позаимствовал… «Ладно, — остановил он себя, — и так счастье подвалило. Чудо! Которого, говорят, на свете не бывает. А коли уж и привалит кому, то уж, конечно, только однажды. Один раз и никогда уж больше не повторится… Чудо дается человеку один раз, — сложилась формула в голове бизнесмена, — и использовать его нужно так, чтобы не было мучи… И так далее по тексту. Хоть росту бы прибавить, совсем ведь забыл!»

Миллионер оглядел пустую станцию, по которой длинной шваброй гнала перед собой грязь уборщица. Подкатило враз два состава. Поезд со стороны «Гражданки» выпустил старуху с тележкой, груженной картонными ящиками. Встречный состав выпустил троих. Из заднего вагона, как раз напротив Ратмира Григорьевича, выскочил неказистый солдатик и, громыхая сапогами, устремился на выход. А из головного вагона вышла тесно обнявшаяся, целующаяся на ходу парочка, в том же сцепленном состоянии и вошедшая на эскалатор.

Бизнесмен вдруг рванул вслед за парочкой, на ходу обогнав солдата, по ступеням приблизился к лизунам, вперившись взором в парня. Волосан был ростом, как на заказ, сантиметров на десять выше него и отчетливо длинноног, о чем позволяла судить короткая куртка нараспашку.

Был волосан к тому же и сексуально активен: обнимая целуемую девицу левой рукой, правой он шарил в глубине ее одежд, возбужденно елозя кроссовкой по ступеням подъемника, точно тут же готов был приступить к завершающей фазе любовной игры.

Не зная, сколько еще времени продержится волшебство, но чуя нутром, что оно достукивает свои последние секунды, Ратмир Григорьевич решился:

«Именем Усатого Существа! Хочу такой опорно-двига… Хочу такие ноги! И такую половую…»

«Сделано!» — даже не дослушав, с лета поняв, отозвалось волшебство, и бизнесмен, выросший на десять сантиметров, почувствовал такое влечение к обнимаемой девахе, что хоть кидайся отпихивать волосана.

— Спасибо! — не сдержавшись, крикнул благодетелю возликовавший Ратмир Григорьевич. — Спасибо, Усатое Существо!

И в тот же миг его ликование сменилось ужасом, ибо отвлеченный от своих занятий, обернулся на крик волосан и глянул на него осоловевшими от страсти, бессмысленными глазами.

— Чего орешь? — спросил волосан, который тоже был девахой. — Мешаем мы тебе, козел?

— Нет! — на всю подземку заорал несчастный. — Только не это! Именем Усатого Существа, назад!

— Поздно. Аккурат истекли сто запыхов, — в последний раз прозвучал в мозгу проклятый волшебный голос. — Не взыщи, Говэныч!

— Нет! Нет! Нет! — мотая головой, топая ногами, орал Ратмир Григорьевич, выносимый эскалатором наверх. — Нет! Нет! И нет! — выл он в вестибюле станции, окатываемый волнами черного ужаса.

— Кому «нет», самец, а кому — «да», — обернувшись на выходе, сказала ему паскудная деваха. — Правда, Симочка?

Засмеялась и сочно чмокнула в губы разомлевшую подругу.

У забора, на темном пустынном проспекте Науки, непривычно присев за малой нуждой, подвывая, раскачивался на корточках финансовый воротила Ратмир Григорьевич Заломаев, владелец восьми магазинов и неохватного оборота.

— Господи! — шептал он, раскачиваясь. — Что же теперь со мною будет! Что ждет меня теперь?..

И я не ведаю, как сложится дальнейшая жизнь составного бизнесмена. Думаю, что при его уме и хватке найдет он приемлемый выход из этого пикового положения. Но в семействе Заломаевых с этих пор будет одной династической тайной больше.

Это уж точно!