всем раскаяться.

Вся троица предстала перед судьей Чаклпином, известном во всем штате под кличкой Мудрый Соломон города Джеммерсвилля. Судья, возвышаясь с важным видом над своим столом в зале заседаний, заявил, что данный случай необычен, он выходит за рамки морали и благочестия, но тут уж ничего не поделаешь. Однако случай этот он как демократически избранный судья считает необходимым принять к рассмотрению и вынести по нему справедливый приговор. Далее он выразил сожаление по поводу того, что в юридических справочниках и кодексах подобные случаи даже не упоминаются и лично ему никогда прежде не доводилось с ними сталкиваться. Несмотря на это, продолжал судья, он решил разобраться во всем по совести и с Божьей помощью вынести справедливое решение, при условии, что причастные к этому делу истец, равно как и ответчик, безоговорочно примут решение суда и не станут обращаться с апелляцией в вышестоящие судебные инстанции.

Каждый с этим согласился, и вся троица была приведена к присяге.

Мистер Ручгот сказал, что ноги жены Билла он выиграл честно.

Билл к этому добавил: мол, он-то и прежде обращал внимание суда на то, что игра в покер с начала и до конца была честной.

Мина еще раз весьма категорично подтвердила: ее супруг — владелец ее ног, она их преподнесла ему как свадебный подарок в первую брачную ночь, как, впрочем, и Билл презентовал ей свои собственные ноги, потому что у молодоженов ничего другого, более ценного, и не было, ну, такого, что они могли бы друг другу вручить в память о дне их свадьбы.

Судья, выслушав эти речи с завидным терпением, которым он, кстати говоря, славился, встал и сказал секретарю:

— Майк, принеси мою плетку.

Секретарь направился в боковую комнатушку, где судья хранил рыболовные снасти, охотничьи припасы и снаряжение для верховой езды. Хранил, чтобы все это было под рукой на случай, если вдруг средь судебных дел выкроится свободное время для отдыха.

Судья, держа коротенькую плетку в скрещенных на груди руках, спокойненько прошелся взад и вперед перед стульями, на которых сидела наша троица в ожидании решения своей участи.

И, прохаживаясь так туда-сюда, он внимательно всматривался в лица этих троих, как будто хотел нежданно-негаданно вычитать на них трудное судейское решение.

Внезапно едва заметным движением руки он сильно ударил Билла плеткой по ногам.

Мина подскочила на своем стуле на добрые полметра и взвыла так громко, что ее, пожалуй, можно было бы услышать в радиусе целой мили:

— Ох, мои ноженьки, мои бедные, бедные ноженьки! Судья, зачем же вы хлестнули по ним так свирепо! Вам же они ничего плохого не сделали!

Пока она так стонала и причитала, ни один мускул не дрогнул на лице Билла, однако он все-таки незаметно ощупал и огладил свои ноги там, где должен был чувствовать особенно острую боль.

А судья Чаклпин вновь поднял свою плетку. На сей раз взгляд его был нацелен на ноги Мины, он давал ей таким образом недвусмысленно понять, что ее ждет.

Однако она, дико на него уставясь, очень громко произнесла:

— Послушайте, судья, мне-то ничего не сделается, если вы хлестнете по моим ногам, но если вы не хотите, чтобы я выцарапала ваши глаза, оставьте в покое ноги моего мужа: я невероятно чувствительна к тому, что над ними вытворяют.

— Успокойся, Мина, у меня и в мыслях нет причинить хоть какой-то вред ногам твоего мужа.

— Так-то лучше, судья, — сказала она спокойно, но с явной угрозой в голосе.

Судья отдал плетку секретарю и занял свое место за столом. И стукнул деревянным молоточком, призывая зал к тишине.

— Я, к моему глубокому удовлетворению, убедился в том, что ответчик, как и свидетельница Мина, говорили чистую правду в отношении того, чьи в данном случае ноги кому принадлежат, и я твердо уверен, что и истец убедился в истинной принадлежности ног, о которых здесь идет речь. Есть какие-либо возражения?

— Никаких, судья, — заявил мистер Ручгот.

— Олл райт. Попрошу истца и ответчика подойти поближе и стать перед моим столом.

Судья покрыл голову шляпой емкостью в пять галлонов, поднялся с места и торжественно спросил:

— Есть у кого-то из вас двоих заявления или замечания? Можете их сделать, прежде чем я объявлю окончательное решение.

Оба отрицательно качнули головой.

— О’кэй. Внимание! Истец в честном поединке за карточным столом выиграл ноги жены ответчика. Ответчик обязан уплатить истцу карточный долг. Истец, вы получаете право на владение ногами Мины.

Мистер Ручгот, потирая руки, бросил на Билла взгляд, полный ненависти, выразив тем самым свое торжество над поверженным врагом. Тут же он обратился к Чаклпину:

— Имею ли я право, судья, делать с выигранными мною ногами все, что мне заблагорассудится?

— Разумеется, ведь они теперь ваши.

Едва судья это произнес, как Билл и Мина смертельно побледнели, а Мина выкрикнула:

— Судья, вы не можете этого допустить!

— Не могу? Вы и глазом не успеете моргнуть, как увидите: еще как могу; это я-то, который вынес приговор, никоим образом не противоречащий правосудию, и не могу?

И, вновь посмотрев на мистера Ручгота, он сказал:

— Поскольку вы получаете только ноги, то не имеете права распоряжаться всем остальным. Надеюсь, истец, вы это усвоили?

— Я вполне удовлетворен вашим решением относительно ног. — Он бросил пылающий дьявольским огнем взгляд на Билла и добавил: — И я его заставлю эти ноги ампутировать и заспиртовать. Никакая, даже самая продувная, бестия не смеет меня столь подло обойти и безнаказанно смыться, оставив с носом. О, какое же это будет наслаждение: вечно созерцать помещенные в стеклянный сосуд заспиртованные ноги! — И он разразился безумным хохотом.

— Само собой, истец, вы теперь можете и посмеяться, но тот факт, что у вас есть законное право взять и унести с собой выигранные вами ноги, никого здесь уже не удивляет.

— Судья! — всхлипнула Мина.

— Помолчи, Мина, или я велю вывести тебя из зала.

Мистер Ручгот поднял руку, чтобы как-то привлечь к себе внимание судьи, но судья как раз в это время смотрел в другую сторону:

— Судья! Я благодарю вас от всего сердца. Судья, вы свершили акт подлинного правосудия. — И, увидев, что Билл засучил рукава, он скомандовал Мине: — Идем, мой несчастный агнец, идем, идем на заклание и не думай об оплате счета хирургу. Я оплачу его, мне доставит громадное удовольствие расплатиться с доктором.

Он указал Биллу на дверь, но тут вмешался судья Чаклпин:

— Минутку, сэр, дело еще не закончено. Я обязан, истец, предупредить вас об одном обстоятельстве: после того как выигранные вами ноги будут, к вашей нескончаемой радости,