единственная дорога, вдоль которой выстроились могучие дубы-великаны. Ближайший сосед живёт в полумиле^[17] отсюда, поэтому нас не потревожит или не пожалуется на шум. Я постоянно говорю Сильвии, что название „Аббатство Йидры“ не слишком уместно, оно больше подходит для женского монастыря, а не для культового центра или тайного храма, но она возражает, дескать, Южная Калифорния переполнена всевозможными „храмами“, и никто, поглядев на один, даже не захочет взглянуть на другой.

Каюсь, я, в отличие от Сильвии, по-настоящему не верю в Йидру. Прекрасная, но в то же время ужасная, мать всего минувшего, настоящего и будущего на Земле — это воистину величественный образ, вот только моя способность к духовной вере притупилась от постоянной необходимости управлять скрытыми проекторами или подсыпать гашиш в сакральное вино. Я действительно нахожу все эти церемонии очень трогательными, однако верую я не в Йидру, а в Сильвию. Когда она откидывает капюшон в свете факелов, её волосы золотым водопадом рассыпаются по плечам, а чарующий голос звучит подобно зову серебряной трубы; плащ смягчает некоторую угловатость её фигуры, и каждое движение — чистая исконная женственность. Но при дневном свете она не производит впечатления сказочной красавицы, и голос у неё „медный“, а не „серебряный“; полагаю, она по-настоящему живёт только тогда, когда горят факелы и проводится ритуал поклонения Йидре. Иногда она рассказывает о мистических откровениях, снизошедших на неё не то в Нью-Мексико, не то в Лаосе, и тогда я думаю, что она чуточку сумасшедшая, но это упоительное безумие. По-видимому, Йидра ниспослала ей меня, чтобы помочь совладать с практической стороной дела!

Просторный подвал великолепно подойдёт для организации церемоний, хотя придётся провести туда отопление, дабы ублажить наших избалованных пожилых клиентов. Сильвия предлагает проломить стену за алтарём, чтобы устроить отдельное „внутреннее святилище“, из которого она будет совершать эффектные выходы на публику; это значит, что мне предстоит уйма работы, особенно если почва окажется каменистой. Старая кладка не выглядит чересчур прочной, и я заметил многочисленные трещины в известковом растворе…»

Миссис Герберт Уилкерсон, 12 августа 1971 г.:

— …встретиться со жрицей во внутреннем святилище? Это так волнующе! Должно быть, вы очень уверены в моём высоком уровне духовного потенциала, мистер Триллинг…

«Американский вестник палеонтологии», 8 мая 1968 г.:

«…дальнейшие раскопки так и не привели к раскрытию тайны громадного креодонта. Место находки — глубокая пещера, пол которой сплошь усеян костями различных животных. На всех крупных костях наличествуют следы от зубов креодонта; при этом многие кости отмечены клыками других плотоядных, но не в достаточной степени для подтверждения теории о том, что наш гигант являлся обычным падальщиком. Однако даже трупоед должен передвигаться довольно быстро, чтобы первым успеть добраться до своей пищи…»

Дневник Гарольда Триллинга, 4 апреля 1971 г.:

«…я никак не уразумею её новую причуду — постоянно оставаться во внутреннем святилище за алтарём и появляться только в кульминационные моменты церемоний. Это, разумеется, выглядит феерично, что придаёт дополнительный колорит „особым визитам“ богатых почитателей, но перекладывает бремя делового общения и управления сценой на мои плечи. Сильвия могла бы, по крайней мере, помогать мне до прихода паствы. Лучше бы мы не находили ту пещеру за стеной. Однако „особые визиты“ действительно смотрятся потрясающе — когда тяжёлая деревянная дверь открывается, и жрица спускается по ступеням, ведущим к алтарю в форме сердца. А уединение и „медитации“ привели Сильвию в должную форму — бледное лицо, сияющие глаза, почти призрачный голос, провозглашающий: „…и Матерь Тьмы воцарится, даруя вечную жизнь своим верным слугам; пусть надёжной опорой Ей будут Ксотра-Пожирательница на земле и Й’хат-Великокрылый на небе…“

Но очень хочется, чтобы она время от времени выходила ко мне. Я чувствую, что теряю её — она всё дальше и дальше отдаляется от меня, превращаясь в размытую иллюзорную фигуру, порождённую сновидением…»

«Тайная история монголов», оригинальная версия, около 1240 г.:

«…Бодончар-мунгхаг^[18] со смехом пожурил Дорбена за то, что пущенная другом стрела не убила оленя, а лишь ранила, угодив в бок, и всадники отправились по кровавому следу, оставленному сбежавшей добычей. Вскоре они заметили, что худотелый волк тоже преследует раненого оленя, и Дорбен взялся за лук. Однако Бодончар-мунгхаг, обратив внимание на странное поведение волка, сказал: „Гляди, волк не убивает оленя, а гонит его будто пастушья собака отбившуюся от стада овцу. Давай понаблюдаем за ними.“ Друзья последовали за животными на некотором удалении и увидели, что волк загнал оленя в долину, о которой охотники не имели никакого представления. Спешившись, они тихо поднялись по склону ближайшего холма и подсмотрели, как волк тащит живого оленя в тёмную пещеры. Немного погодя волк вышмыгнул наружу, а брюхо его было всё таким же тощим и явно пустым…»

Миссис Герберт Уилкерсон, 12 августа 1971 г.:

— …там, в глубине? Я и не думала, что проход так далеко уходит вниз — ведь эта пещера имеет естественное происхождение, верно? Я как-то сомневаюсь…

Дневник Гарольда Триллинга, 15 июня 1971 г.:

«…меня сильно утомляют культовые дела и забота о Сильвии, поэтому я постоянно чувствую отупляющую усталость и пребываю в каком-то подобии полусна. А Сильвия несколько недель подряд ни на шаг не отлучается из святилища. Вид у неё довольно болезненный, но она всё ещё очаровательна. Вчера вечером я повёл миссис Арбогаст к ней, и Сильвия в мгновение ока заставила её смеяться, чирикая о банальностях. Я удалился, оставив их наедине. Сильвия так и не рассказала мне, сколько миссис А. пожертвовала, но я слишком пьян, чтобы беспокоиться о деньгах…»

«Тайная история монголов», оригинальная версия, около 1240 г.:

«…после Бодончар-мунгхаг и Дорбен много раз наведывались посмотреть, как волк приносит добычу в пещеру, а затем уходит восвояси голодным, но сами не решались соваться туда, опасаясь присутствия злых духов.

Однажды Дорбен хлебнул чересчур много арака^[19], оттолкнул Бодончара-мунгхага и вошёл внутрь, сказав, что в пещере живёт прекрасная богиня, которая сладко поёт ему, да ещё много чего сулит, если он с поклоном придёт к ней. А когда через некоторое время Дорбен не вышел, обеспокоенный