Андреа Лонг Чу Женский пол

Все люди — женского пола.

Все худшие книги написаны женским полом. Каждую кражу великого произведения искусства за последние триста лет провернула представительница женского пола, в одиночку или вместе с другими людьми женского пола. Хороших поэтов женского пола не бывает, потому что не бывает хороших поэтов. Список вещей, изобретенных женским полом, включает в себя: самолеты, телефоны, прививку от оспы, гостинг, терроризм, чернила, зависть, ром, выпускные балы, Испанию, автомобили, богов, кофе, язык, стэндап, все виды узлов, парковку вторым рядом, лак для ногтей, букву тау, число ноль, водородную бомбу, феминизм и патриархат. Секс между особями женского пола не лучше и не хуже любого другого, просто потому что любой другой невозможен. Акулы нападают исключительно на женский пол. Все космонавты были женского пола, а значит, луна — исключительно женская зона. Один процент сверхбогатых — на сто процентов женский. В Верховном суде заседает женский пол. Сенат США состоит сплошь из сенаторов женского пола. Президент, естественно, женского пола.

Женский пол доминирует в следующих профессиональных областях: зоопарки, одежда и аксессуары для мужчин, ландшафтный дизайн, инвестиционно-банковский бизнес, грузоперевозки на дальние расстояния, изготовление струнных инструментов, консалтинг, формирование кадрового резерва, деликтное право, таксидермия, строительство недвижимости, ортодонтия, управление тюрьмами и мафия. Не все особи женского пола — серийные убийцы, но все серийные убийцы — женского пола, включая некрофилов. В тюрьмах сидят одни представительницы женского пола. Все жертвы сексуального насилия — женского пола. Все насильники — женского пола. Женский пол придумал и организовал трансатлантическую работорговлю. Все мертвые люди — женского пола. И умирающие тоже. Больницы во всем мире переполнены пациентами женского пола: они лежат на койках, робко прогуливаются туда-сюда, мучаются от боли, идут на поправку, угасают. Все огнестрельное оружие в мире принадлежит женскому полу.

Я — женского пола. И вы, дорогой читатель, тоже женского пола, даже — особенно — если вы не женщина. Добро пожаловать. Уж извините.

БОНДЖИ. Я женщина, а значит, подрывной элемент^[1].

Эта книга начиналась как очерк о забытой пьесе Валери Соланас под названием «Засунь себе в задницу». Соланас запомнилась в основном двумя вещами: «Манифестом ОТБРОС», который она издала за свой счет в 1967 году (мрачновато-комичной критикой государства, денежной системы, всех мужчин и большинства женщин), и тем, что в 1968 году стреляла в художника Энди Уорхола в его студии «Фабрика», которая тогда находилась на Манхэттене, на Западной Юнион-сквер. Принято считать, что пьеса могла быть мотивом для покушения. Послав ему копию рукописи в 1965 году, Валери докучала Энди требованиями поставить «Засунь себе в задницу», и по мере того как ею овладевало параноидальное подозрение, что он морочит ей голову, росло его безразличие. Как пишет Бреанн Фас в биографии Соланас, страхи Валери «были одновременно и обоснованными, и непостижимыми. Энди в самом деле потерял пьесу… с одной стороны, из-за непритворного равнодушия, с другой — из-за своей неряшливости, а также потому, что, как правило, пренебрегал в своем окружении всяким, кто слишком горячо чем-то увлекался»^[2].

«Засунь себе в задницу, или От колыбели до лодки, или Великий отстой, или Из грязи в князи» — странная, захватывающая пьеса. Неопубликованная рукопись читается как очень веселый одноактный студенческий скетч — грубый, сальный, крайне нарциссический и такой нахальный и дерзкий, что порой ее тон трудно определить: «Посвящаю эту пьесу СЕБЕ, — пишет Соланас на первой странице, — неизменному источнику силы и наставничества, без чьей непоколебимой преданности, верности и веры эта пьеса никогда бы не была написана»^[3]. За этим следуют еще две благодарности: «Мне — за корректорскую правку, редакторские комментарии, полезные советы, критику и рекомендации, а также утонченную работу машинистки. Мне самой — за независимое изучение мужчин, замужних женщин и прочих выродков». Это классическая Валери: невозможно серьезная, серьезно невозможная. Это одна из причин, почему я ее люблю.

Антигерой «Засунь себе в задницу», Бонджи Перес, едкая и острая на язык попрошайка в кроссовках и «яркой спортивной куртке в клетку»^[4], всю пьесу свистит вслед девицам, занимается проституцией и ворчит о грядущем уничтожении мужского пола. Бонджи, в равной степени мужененавистница и шовинистская свинья, очевидно, списана с самой Соланас. В начале 1960‑х, когда она писала пьесу, Валери слонялась по Гринвич-Виллидж, нищая, часто бездомная, подрабатывала проституцией, зависала с уличными трансвеститами, ошивалась возле дешевых автоматов — «чесала языком», как она выражалась^[5]. «Засунь себе в задницу» отражает этот образ жизни: это злой, грубый, упивающийся собственным остроумием, практически бессюжетный, местами порнографический бурлеск, полный сексуальных и расовых стереотипов (секретарша, жрущая дерьмо, пафосный интеллектуал, парочка мастеров пикапа, белый и черный). Читать это увлекательно, но трудно представить, как поставить такую пьесу, чтобы зрители при этом не разбежались. В первой полномасштабной постановке «Засунь себе в задницу», предпринятой экспериментальным театральным режиссером Джорджем Коутсом в 2000 году, почти все диалоги шли под поп-хиты шестидесятых, видимо, чтобы компенсировать ее недостатки. В спектакле были заняты одни женщины.

«Засунь себе в задницу», пожалуй, интереснее всего рассматривать как предшественницу «Манифеста ОТБРОС», экземпляры которого Валери Соланас начала раздавать в Гринвич-Виллидж в 1967 году. Несколько раз в пьесе Бонджи высказывает надежду на то, что мужской пол вымрет, в одном месте предлагая ликвидировать мужчин при помощи технологии выбора пола на стадии зародыша — бескровного геноцида. Идея приводит в ужас Расселла, офисного клерка, мнящего себя чрезвычайно искушенным: «Система из двух полов не может быть ошибочной, — протестует он, — она существует уже сотни тысяч лет». «Как и болезни», — парирует Бонджи^[6]. Этот обмен репликами попадет в «Манифест ОТБРОС» почти без изменений. «Если мужчины, подобно заразе, всегда существовали среди нас, из этого вовсе не следует, что так и должно продолжаться, — пишет Валери в «Манифесте». — Когда появится генетический контроль — а он не за горами, — производить на свет надо будет, само собой, только цельных, завершенных существ, а не физиологические дефективные