осталась Земля, а значит, там было то, что он привык называть словом «низ». Но сейчас ускорение уменьшалось, не резко, а постепенно и плавно, так что направление «вниз» чувствовалось все слабее. Но чтобы тяжесть не уменьшалась, пилот придал судну вращение вдоль продольной оси, так что «низ» сместился к корпусу, а продольная ось стала центром.

И по мере уменьшения ускорения, вращение увеличивалось. Конечно, искусственную силу тяжести не станут доводить до полного «же», но она будет достаточной, чтобы можно было ходить по коридорам, не боясь взмыть в воздух при неосторожном движении. Даже сейчас шагать уже не труднее, чем подниматься на очень пологий холм. Тем не менее, Мэл помнил, что возле центральной оси корабля тяжесть будет близка к нулю. Он снова выбрался из-за ящика. Глупо продолжать прятаться здесь, ожидая, пока его обнаружат. «Нужно рискнуть, — сказал себе Мэл. — Так или иначе, необходимо отправить сообщение на Марс. Предположим… предположим, я подойду к радисту не как пассажир, а как член экипажа. Предположим, я как-то раздобуду униформу и переоденусь. Тогда можно пойти к радисту, передать ему листок бумаги и сказать:

— Пассажир попросил, чтобы это немедленно послали на Марс, сэр.

Разумеется, после того, как сообщение будет отправлено, они поймут, что что-то не так, найдут его и бросят в карцер, но это будет уже не важно. Главное, чтобы сообщение было передано. Мэл усмехнулся при этой мысли. Все очень просто. Главное — найти униформу. В служебном коридоре должны быть шкафчики, где хранятся запасные комплекты. Если ему повезет, то он отыщет то, что нужно.

И возможно, если ему очень повезет, он найдет что-нибудь поесть. Пока Мэл ждал взлета, а затем прятался за ящиком, боясь, что его обнаружат, он не понимал, чего ему хочется. А теперь он вдруг понял, что просто голоден. В животе урчало, и он ощущал слабость. Сколько времени прошло с тех пор, как он ел в последний раз? Почти сутки.

Ну, он привык оставаться голодным. С этой мыслью Мэл затянул потуже ремень. «Даже когда меня поймают, в этом будет одно преимущество, — подумал он. — Мне не дадут голодать». Ускорение корабля уменьшилось настолько, что во всем теле появилась легкость. Да, ходить стало легче. Мэл подошел к двери и прислушался. Из коридора не доносилось никаких звуков. Он открыл дверь и осмотрелся.

А затем перешагнул через порог, прикрыл за собой дверь и пошел по коридору, используя поручни только для того, чтобы держать равновесие.

У первой же двери он остановился. Похоже, за ней была кладовая. Или нет? Трудно отличить дверь кладовой от двери в каюту. Будет ужасно, если он по ошибке войдет в каюту кого-нибудь из пассажиров.

Мэл положил ладонь на дверную ручку и осторожно надавил. Но ручка не поддалась. Похоже, он зря беспокоился, дверь — заперта.

Он прошел по коридору к следующей двери. Эта не заперта. Мэл глубоко вздохнул и открыл ее.

Внутри было темно. Мэл щелкнул пальцами, и этот звук включил свет. Это действительно оказалась кладовая. В углу образовалась груда из электроуборщиков и полотеров, куда их сдвинуло ускорение корабля, а сверху на них навалились какие-то пластиковые банки. У противоположной стены висела не униформа, а груда рабочих комбинезонов, предназначенных, вероятно, для грязной работы.

Возможно, где-то за ними висела и униформа. Мэл подошел к стене и стал раздвигать вешалки с комбинезонами, но тут услышал звуки шагов в коридоре. Он торопливо щелкнул пальцами, и свет погас. Затем он присел на корточки и набросил на себя пару комбинезонов.

Шаги стихли. Потом раздались снова — или это сюда шел другой человек? Вроде эти более тяжелые, нежели первые. «Да, так и есть», — решил Мэл, когда в коридоре раздались голоса двух мужчин. Мэл понадеялся, что никому из них не придет в голову обшарить кладовую. Он задыхался под пыльными комбинезонами и стал вертеться, пытаясь раздвинуть в них отверстие для воздуха. Вдруг его рука наткнулась на…

«Это не пластик, — почувствовал Мэл. — Ни твердый пластик банок, ни мягкий — комбинезонов. Слишком уж мягкий и гладкий. Это мех».

И это живой мех. Но притихший. Какое-то животное, о котором Мэл даже не подозревал, спряталось в темной кладовой еще до взлета корабля. Мэл затаил дыхание и прислушался. Но не было ни звука, ни движения, ни подергивания меха под рукой. И тут же внезапно раздалось тихое, очень тихое рычание.

Мэл убрал руку, чувствуя, как сердце заколотилось еще сильнее, чем при взлете. Он понятие не имел, что это за зверь. Если он нападет, то в считанные секунды сможет разорвать его на части.

В коридоре снова раздались шаги. Мужчины удалялись. Мэл щелкнул пальцами. Вспыхнул свет. Разбросав упавшие комбинезоны, он уставился на своего невольного компаньона.

«Это собака, — подумал Мэл, — клянусь Плутоном, это собака!» Большая, сильная собака, похожая на новую породу колли, которую вывели лет двадцать назад. Собака с такими мощными челюстями, которые одним укусом способны разорвать даже взрослого мужчину, но с печальными, почти человеческими глазами. Собака уставилась на Мэла, ожидая, что он предпримет.

— Здорово, приятель, — сказал Мэл, стараясь говорить как можно тише. — Ты тоже безбилетник или принадлежишь кому-то из корабельной команды?

Разумеется, собака не могла ему ответить. Единственно, почему Мэл говорил с ней, это потому, что он вообще уже долго ни с кем не разговаривал. Он же не сумасшедший, чтобы говорить сам с собой. А вот с собакой можно и поболтать. Собака всегда способна посочувствовать вам, даже если и не понимает ни слова.

Самое странное, однако, состояло в том, что, казалось, собака прекрасно его поняла. Мэл знал, что на протяжении прошлого столетия некоторые породы собак стали умнее. Они не научились говорить, потому что их носоглотки не пригодны для издания таких звуков, но многое понимали. Возможно, это животное было одним из самых умных.

— Ты же понимаешь меня, не так ли, парень? Я хотел бы узнать, как тебя зовут. Ничего, если я осмотрю твой ошейник?

Мэл протянул руку, и собака не стала возражать. Но Мэл тут же увидел, что у нее нет ошейника.

— У тебя нет ошейника? Значит, ты никому здесь не принадлежишь. Ты безбилетник, не так ли? Но почему? Ты кого-то ищешь? Или убегаешь от собаколовов?

Собака склонила голову на бок.

— Качаешь головой? Интересно, откуда ты здесь все-таки взялся? Так или иначе, ты многое понимаешь. Держу пари, ты понимаешь, что я чувствую. Я уже давно ничего не ел и не пил. Думаю, у тебя тоже нет еды. А как ты попал в кладовку? Повернул ручку зубами? Наверное, так. Ты умный пес, достаточно умный, чтобы сделать это.

Собака вопросительно