Алексей Величко Грех и благодеяния человека, их влияния на судьбы мира

«У дверей грех лежит; он влечет тебя к себе, но ты господствуй над ним» (Быт.4:8)

«Чтобы насильно душу сделать любящей, Бог должен был бы отнять у нее свободу, т.е. сам должен был бы перестать быть любящим. Но, будучи Любовью, Он не уничтожает ничьей свободы, и потому тех, которые по своему усмотрению отступают от Него, Он подвергает отлучению от Себя, которое сами они избрали»

Флоренский Павел, священник¹

Тема о роли личности в истории всегда актуальна, хотя за минувшие тысячелетия единой точки зрения и в этом вопросе не образовалось. Согласно философии исторического материализма, например, человек зависим от детерминированных событий, должных произойти в силу объективных социальных законов. Хотя, как считается, сама же общественная среда порождает периодически лиц, выступающих двигателями этого процесса. По другим теориям, человеку не дано и этого, он лишь слепое орудие внешних стихий. Напротив, с третьей точки зрения, нет ничего недоступного и невозможного для человека, поскольку «люди, как боги».

Правда, это состояние абсолютной уверенности в свои силы достигается лишь путем полного отрицания Христа. Бог, уверены атеисты, нужен лишь для толпы, для народа. Да и то, что они «называют Богом, не есть Бог». Атеист создает «свой» мир, где уже не Творец, а он сам – полновластный господин. В реальный мир такой «властитель» вторгаться не рискует – ведь там действуют не его, а божественные законы, «монастырь-то чужой и уставов наших там знать не хотят»². Но зато в своей выдуманной реальности ничто атеиста не останавливает…

Но даже самые оптимистические ожидания не раскрывают и тысячной доли той славы, которая изначально была уготована человеку с момента его сотворения, и того, что ему еще предстоит свершить по Божьему предопределению. Хотя уже библейские строки: «Одним человеком грех вошел в мир, и грехом смерть» (Рим.5:12), но и «дар по благодати одного Человека, Иисуса Христа, преизбыточествует для многих» (Рим.5:15) могли бы приоткрыть для нас эту тайну.

I

Однако, привычно дробя в своем сознании вечность на минуты и ограничивая бесконечность видимыми горизонтами, мы не в состоянии понять ни последствий наших неблаговидных поступков, ни награды, ожидающей праведника. Будем откровенны: грех для нас не более, чем естественное проявление нашего «я», иногда – своеволие, а когда и легкомыслие, имеющие в целом локальное значение для самого согрешившего, в крайнем случае, для некоторых его близких. Но и награда тем, кто выбрал не земные забавы, а «жизнь будущего века», в нашем понимании немногим отличается по своему существу. Слова: «Скорбный путь привременныя жизни богоугодно пройдем и Царствия Божия достигнем»³ для нас облечены в форму времени. Царствие Небесное ассоциируется, как правило, с неким завершающим этапом нашего пути, тем конечным подарком, который уготован смиренным и искренне верующим в Бога людям.

Едва ли, однако, можно полагать, что это так. Да, безусловно, «схождение Бога Слова к человеку произошло ради того, чтобы разумное начало души было освобождено от неразумного рабства страстей, а отнятая врагом власть вновь дарована человеку, чтобы он, освободившись от многих страстей и стяжав отдохновение, мог мужественно противостоять греху и в чистоте служить живому Богу»⁴. Но очевидно, что Христос вочеловечился не только для того, чтобы Своей кровью, обильно стекавшей с Креста на Голгофе, «обновить растлевшее грехом естество наше»⁵. Ведь искупление греха еще не восстанавливает в полном объеме истинную природу человека. Господь указал путь спасения, но не «вручил» нам его само. Искупленный Христом человек не стал еще даже «новым Адамом», каким тот был до грехопадения. Но и наш Прародитель, которого Господь сотворил господином всей земли и всего животного мира, был еще несовершенен.

Как следует из отдельных строк Писания и отрывочных повествований Предания, Адаму с Евой была уготована куда более высокая участь в Божественном миротворении, чем пребывание в Раю, который никак не может быть отождествлен с Царствием Небесным. Она не раскрыта в деталях, но даже из известного нам следует, что в Раю наш Прародитель также, как мы сейчас на земле, должен был пройти свой путь обожения, основанный на отказе от собственной «свободной» воли путем исполнения Первозакона. Очевидно, его соединенность с Богом еще не являлась абсолютной, если основывалась на элементе веры, которая есть «осуществление ожидаемого и уверенность в невидимом» (Евр.11:1). Значит, и Праотцу что-то еще было невидимо и неведомо. Поэтому запрет на яблоко с древа познания добра и зла явился проверкой на то, что возобладает в человеке: любовь и доверие к Богу или свое желание⁶.

На примере грехопадения легко убедиться в том, что собственная воля человека никогда не была самодостаточной и совершенной. Как известно, вывод о том, что, вкусив яблоко и нарушив Божественный запрет, Ева получит разом то, что обещает Творец в будущем, не родилась сама по себе в ее голове, она была нашептана сатаной, принявшего облик змея (Быт.3:5). Ева лишь сделала выбор, увы, роковой.

Равно как и любовь человеческая, пока она не воссоединилась с любовью Божественной, не слилась с ней на подобие той Любви, которую являет Святая Троица – нераздельная и неразлучная, творящая мир, не является абсолютной. Так возлюбил Бог мир и человека, что Сына Своего принес в жертву, отдал на смерть (Ин.3:16). А чем готов пожертвовать человек? В качестве очевидного ответа вполне уместна ироничная реплика классика русской литературы: «Свету ли провалиться, или вот мне чаю не пить? Я скажу, что свету провалиться, а чтоб мне чай всегда пить». Да и «с чего это непременно изобразили, что человеку надо непременно благоразумно-выгодного хотения? Человеку надо одного только – самостоятельного хотения, чего бы эта самостоятельность ни стоила и к чему бы ни привела»⁷.

Когда сегодня мы с неимоверной легкостью нарушаем божественные заповеди по принципу: «Мне видней, ведь я же не враг самому себе», то идем все по тому же пагубному пути. С той лишь разницей, что наши Праотцы были близ Бога и Его благодать даровала им то, что на земле доступно (да и то лишь в отдаленной степени) некоторым праведникам, а мы утратили и это. Господь говорил с благочестивым Моисеем «лицом к лицу, как бы говорил кто с другом своим» (Исх.33:11). В то время как все его соплеменники не были допущены даже отдаленно к месту встречи Бога с Моисеем, поскольку приняли бы смерть (Исх.19:12). Но и ему не дано было видеть Его лицо и остаться после этого живым (Исх.