от нашей эстетика, и наша задача постараться ее понять.

Действительно, современному читателю непонятно, что, например, увлекало обитателей долины Нила и в эпоху Среднего Царства (2100—1750 гг. до н. э.) и столетия позже — в эпоху Нового Царства в сказке о «Красноречивом крестьянине». Сюжет ее предельно прост, а речи героя полны пышными сравнениями и трескучими эпитетами.

Время Среднего Царства уже сами египтяне считали «золотым веком» языка и литературы. В ту пору складываются основные формы художественного творчества, вырабатывается литературный стиль, которому подражали поколения писцов. Литературные произведения этой эпохи служили образцами на протяжении веков.

Называть героя сказки «крестьянином» можно только условно. Теперь это скорее дань традиции. В действительности он промышлял сбором и продажей лекарственных и иных трав, шкурами животных, различными птицами и т. п. Наименование «крестьянин» произошло от слова «сехти», которое обозначает не только земледельца, но и жителя оазиса.

Сюжет сказки весьма несложен. У обитателя одного из прилегающих к долине Нила оазисов приближенный знатного вельможи отобрал двух ослов с поклажей. В длинных и цветистых речах, произнесенных перед этим вельможей, а затем и перед самим фараоном, пострадавший добивается правосудия. Так как речь потерпевшего нравится тем, для кого она предназначалась, то его бьют, чтобы вынудить его произнести новые, еще более красноречивые жалобы. В конце концов, вдосталь насладившись ими, фараон восстанавливает справедливость. Таким образом, завязка и конец сказки служат только «рамкой», объединяющей в одно целое девять речей крестьянина.

Характерно, что язык «рамки» резко отличается от языка жалоб. Повествовательная часть сказки написана ясно, просто, живо. Она вполне реалистична. Чувствуется, что материал взят автором из близкой ему окружающей действительности. Совсем в ином стиле выдержаны речи крестьянина. Они настолько вычурны, цветисты, перегружены пышными эпитетами и натянутыми метафорами, что некоторые мысли и сопоставления остаются иногда даже непонятными. Правда, отдельные сравнения не лишены образности и выразительности, порою остроумия. Но в целом они достаточно монотонны и уже во всяком случае неподходящи для простого крестьянина. Подобные изысканные и сложные обороты могли выйти из-под пера, точнее калама, опытного писца, полностью овладевшего «изящным» стилем и хорошо знакомого с литературными вкусами своего времени.

Здесь естественно возникают вопросы: в какой среде создано это произведение? какова его тенденция?

Как уже отмечалось, стиль сказки указывает, что она могла быть оформлена, если не создана, только в среде высокообразованных писцов, занимавших более или менее крупные посты в государственном аппарате или храмовом управлении. В тесной связи с ее стилистическими особенностями, на что справедливо указывали некоторые ученые-египтологи, находится ее содержание. Она должна была привлечь слушателя или читателя не увлекательностью повествования или глубиной мысли и полезностью наставлений, а именно красноречием, показать, как можно и должно красиво и изысканно выражаться. Однако речи крестьянина не лишены основной морализирующей тенденции, которая повторяется в каждой жалобе. Она в основном может быть сведена к одному положению: «Правосудие должно быть справедливо и одинаково для всех». В эпоху Среднего Царства эта тема была особенно актуальна. Тогда на основе прогрессирующего имущественного расслоения, растущей частной собственности, распада сельской общины резко обостряются социальные противоречия между знатью, жречеством, высшими чиновниками, в руках которых находились все судебные инстанции, с одной стороны, и основной массой свободного населения, включая средних земледельцев — так называемых «неджесов», ремесленников и торговцев, — с другой. Недаром именно от времени Среднего Царства дошло до нас наибольшее количество различных «поучений», которые по существу представляют собою не что иное, как политические памфлеты, иногда с очень резко выраженной классовой направленностью.

Социальные противоречия эпохи, правда, в несколько приглушенном тоне проступают и в сказке о «Красноречивом крестьянине», где автор указывает на несправедливости и притеснения, чинимые вельможами и их челядью. Может быть, в основе сюжета лежит какой-нибудь случай из судебной практики, известный автору-писцу, который в силу своей классовой принадлежности мог выступить только с морализующими увещеваниями. Протест героя выражается в одних речах. По существу он пассивен. В действительности было далеко не так. Как известно из некоторых поучений, уже предки «Красноречивого крестьянина» достаточно активно проявляли свое недовольство существующими порядками. В конце концов его потомки взялись за оружие и силой ниспровергли господствующий строй. Это восстание вошло в историю под названием «переворота 1750 года» и привело к распаду страны на отдельные области — номы.

Вот почему невозможно согласиться с мнением тех, кто видит в сказке о «Красноречивом крестьянине» одни только риторические упражнения или, наоборот, рассматривает ее как литературную сатиру на излишества красноречия. Последней догадке противоречит и количество списков — едва ли допустимо, чтобы предназначенная для узкого круга лиц литературная пародия пользовалась такой популярностью, — и то обстоятельство, что эта сказка переписывается вместе с «Историей Синухета» — излюбленным произведением эпохи — на один папирус. Наконец, как ни мало схожи оба эти текста, они имеют некоторые общие стилистические черты. В восхвалении фараона Синухетом уже звучат те риторические цветистые обороты и метафоры, которые будут гиперболизированы в сказке о «Красноречивом крестьянине».

Полная острыми социальными конфликтами эпоха Среднего Царства породила чрезвычайно разнообразную и по идейной направленности и по форме литературу, передающую порой очень ярко и образно сомнения, чаяния, надежды и разочарования определенных кругов. К сожалению, эти круги не очень широки: они ограничены привилегированными слоями населения, потому что, как отмечалось выше, только им было доступно искусство письма. О том, как жил народ, к чему он стремился и чего достиг, мы можем только догадываться по пристрастным, односторонним, часто даже ожесточенно злобным высказываниям тех, кто ни за что не хотел расстаться с богатством, властью и почетом.

Но и идеология господствующего класса не была монолитной. Одними, осознавшими, что время их безвозвратно уходит в прошлое,